Сторона Германтов - [215]
— Погодите, Базен, я как раз собиралась кое-что ему поручить на вечер и пока не знаю, когда именно. Будьте на месте и не отлучайтесь ни на минуту, — обратилась она к безутешному лакею.
Была в доме особа, по чьей вине то и дело вспыхивали ссоры и прислуга не задерживалась у герцогини, и эту особу невозможно было устранить, но это был не швейцар; герцогиня сама вооружала его орудиями борьбы, возлагала на него грязную работу, подстрекала на деяния, которые были не с руки ей самой, на свары, кончавшиеся потасовками, а он, подчиняясь ее воле, даже не догадывался, какая роль ему отведена. Как вся прислуга, он восхищался добротой герцогини, а лакеи, не слишком проницательные, часто навещали Франсуазу уже после увольнения и говорили, что дом герцога был бы лучшим местом в Париже, если бы не швейцарская. Герцогиня использовала швейцара, как используют клерикализм, масонство, происки евреев и тому подобное. Тут вошел еще один лакей.
— Почему мне не показали пакет, который принесли от господина Сванна? И кстати (вы же знаете, Шарль, что Мама` очень болен), скажите, вернулся Жюль, которого посылали узнать о маркизе д’Осмоне?
— Он сейчас вернется, ваша светлость. С минуты на минуту ждут известия, его сиятельство маркиз вот-вот отойдет.
— О, так он жив, — воскликнул герцог со вздохом облегчения. — «Отойдет, отойдет!» Сами отойдите от меня куда подальше! Пока он жив, есть надежда, — радостно обратился к нам герцог. — А мне-то изображали дело так, будто он уже чуть не в гробу. Через неделю он будет здоровее меня.
— Врачи сказали, что он не переживет вечера. Один из них собирался заехать ночью. Старший врач сказал, что это бесполезно. Маркиз уже умер бы, но его поддерживают клизмами из камфарного масла.
— Помолчите, болван, — возопил герцог, вспыхнув от ярости. — Кто вас спрашивает? Вы ничего не поняли из того, что вам говорили.
— Это не мне сказали, а Жюлю.
— Да замолчите вы наконец? — взревел герцог и, обернувшись к Сванну, продолжал: — Какое счастье, что он жив! Он понемногу окрепнет. Выжить после такого кризиса! Это само по себе замечательно. Нельзя требовать всего сразу. А клизмы с камфарным маслом — это даже приятно. — Потирая руки, он добавил: — Он жив, чего еще желать? После всего, что ему пришлось перенести, это превосходно. Какой характер, остается только позавидовать! Ах, о болящих заботятся лучше, чем о нас. Нынче утром мой чертов повар приготовил баранью ножку под беарнским соусом, отменно приготовил, ничего не скажешь, но из-за этого я съел столько, что до сих пор у меня тяжесть в желудке. Но ведь никто не бежит справляться о моем здоровье, как о здоровье моего дорогого Аманьена. О нем даже слишком все беспокоятся. Его это утомляет. Нужно дать ему передышку. Вся эта суета его убивает.
— Ну? — обратилась герцогиня к удалявшемуся лакею. — Я же просила, чтобы мне принесли пакет с фотографией, который прислал господин Сванн.
— Ваша светлость, он такой большой, что я не знал, пройдет ли он в дверь. Мы оставили его в вестибюле. Угодно ли вашей светлости, чтобы я принес его наверх?
— Не нужно, вам следовало мне сообщить, но, раз он такой большой, я увижу его, когда спущусь.
— Я также забыл доложить вашей светлости, что сегодня утром ее сиятельство графиня де Моле завезла вашей светлости карточку.
— Как это, сегодня утром? — недовольно переспросила герцогиня, считавшая, что такой молодой особе не подобает завозить визитные карточки с утра.
— Часов в десять, ваша светлость.
— Принесите мне визитные карточки.
— Как бы то ни было, Ориана, когда вы говорите, что со стороны Мари было странно выйти замуж за Жильбера, — вступил герцог, возвращаясь к прежней теме, — у вас у самой странная манера излагать историю. Если кто и сглупил в этом браке, то это как раз Жильбер, когда женился на такой близкой родственнице бельгийского короля, узурпировавшего имя Брабантов, которое принадлежит нам. Короче говоря, мы относимся к тому же роду, что Гессены, причем к старшей ветви. Говорить о себе всегда глупо, — продолжал он, обращаясь ко мне, — но в конце концов, когда мы ездили не только в Дармштадт, но даже в курфюршество Гессен-Кассель, ландграфы всякий раз со всей любезностью уступали нам дорогу и первое место как представителям старшей ветви.
— Но, Базен, не хотите же вы сказать, что особа, которая была патронессой всех полков своей страны и которую сватали за шведского короля…
— Ах, Ориана, не преувеличивайте, уж будто вы сами не знаете, что дед шведского короля пахал землю в По[419], а мы-то уже девятьсот лет задаем тон всей Европе.
— И все равно, если на улице скажут: «Глянь, вот шведский король», все бегут за ним аж до площади Согласия, а если скажут: «Вот герцог Германтский», никто не знает, кто это такой.
— Прекрасный довод!
— И вообще, я не возьму в толк, как вы можете претендовать на титул герцогов Брабантских, если он перешел к бельгийской королевской семье.
Вошел лакей с визитной карточкой графини Моле или, вернее, с тем, что она оставила вместо карточки. Сославшись на то, что карточек у нее с собой нет, она вытащила из сумки полученное письмо и, вынув его из конверта, сложила сам конверт так, чтобы видно было ее имя: графиня Моле. Конверт был довольно большой, подходящий к формату почтовой бумаги, модной в том году, и эта написанная от руки «карточка» оказывалась вдвое больше обычной.
Роман «Содом и Гоморра» – четвертая книга семитомного цикла Марселя Пруста «В поисках утраченного времени».В ней получают развитие намеченные в предыдущих томах сюжетные линии, в особенности начатая в предыдущей книге «У Германтов» мучительная и противоречивая история любви Марселя к Альбертине, а для восприятия и понимания двух последующих томов эпопеи «Содому и Гоморре» принадлежит во многом ключевое место.Вместе с тем роман читается как самостоятельное произведение.
«В сторону Свана» — первая часть эпопеи «В поисках утраченного времени» классика французской литературы Марселя Пруста (1871–1922). Прекрасный перевод, выполненный А. А. Франковским еще в двадцатые годы, доносит до читателя свежесть и обаяние этой удивительной прозы. Перевод осуществлялся по изданию: Marcel Proust. A la recherche du temps perdu. Tomes I–V. Paris. Editions de la Nouvelle Revue Francaise, 1921–1925. В настоящем издании перевод сверен с текстом нового французского издания: Marcel Proust. A la recherche du temps perdu.
«Под сенью девушек в цвету» — второй роман цикла «В поисках утраченного времени», принесшего писателю славу. Обращает на себя внимание свойственная Прусту глубина психологического анализа, острота глаза, беспощадность оценок, когда речь идет о представителях «света» буржуазии. С необычной выразительностью сделаны писателем пейзажные зарисовки.
Роман «У Германтов» продолжает семитомную эпопею французского писателя Марселя Пруста «В поисках утраченного времени», в которой автор воссоздает ушедшее время, изображая внутреннюю жизнь человека как «поток сознания».
Новый перевод романа Пруста "Комбре" (так называется первая часть первого тома) из цикла "В поисках утраченного времени" опровергает печально устоявшееся мнение о том, что Пруст — почтенный, интеллектуальный, но скучный автор.Пруст — изощренный исследователь снобизма, его книга — настоящий психологический трактат о гомосексуализме, исследование ревности, анализ антисемитизма. Он посягнул на все ценности: на дружбу, любовь, поклонение искусству, семейные радости, набожность, верность и преданность, патриотизм.
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (1881–1942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В второй том вошли новеллы под названием «Незримая коллекция», легенды, исторические миниатюры «Роковые мгновения» и «Звездные часы человечества».
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
„А. В. Амфитеатров ярко талантлив, много на своем веку видел и между прочими достоинствами обладает одним превосходным и редким, как белый ворон среди черных, достоинством— великолепным русским языком, богатым, сочным, своеобычным, но в то же время без выверток и щегольства… Это настоящий писатель, отмеченный при рождении поцелуем Аполлона в уста". „Русское Слово" 20. XI. 1910. А. А. ИЗМАЙЛОВ. «Он и романист, и публицист, и историк, и драматург, и лингвист, и этнограф, и историк искусства и литературы, нашей и мировой, — он энциклопедист-писатель, он русский писатель широкого размаха, большой писатель, неуёмный русский талант — характер, тратящийся порой без меры». И.С.ШМЕЛЁВ От составителя Произведения "Виктория Павловна" и "Дочь Виктории Павловны" упоминаются во всех библиографиях и биографиях А.В.Амфитеатрова, но после 1917 г.
Историческая трилогия выдающейся норвежской писательницы Сигрид Унсет (1882–1949) «Кристин, дочь Лавранса» была удостоена Нобелевской премии 1929 года. Действие этой увлекательной семейной саги происходит в средневековой Норвегии. Сюжет представляет собой историю жизни девушки из зажиточной семьи, связавшей свою судьбу с легкомысленным рыцарем Эрландом. Это история о любви и верности, о страсти и долге, о высокой цене, которую порой приходится платить за исполнение желаний. Предлагаем читателям впервые на русском все три части романа – «Венец», «Хозяйка» и «Крест» – в одном томе.
Люси Мур очень счастлива: у нее есть любимый и любящий муж, очаровательный сынишка, уютный дом, сверкающий чистотой. Ее оптимизм не знает границ, и она хочет осчастливить всех вокруг себя. Люси приглашает погостить Анну, кузину мужа, не подозревая, что в ее прошлом есть тайна, бросающая тень на все семейство Мур. С появлением этой женщины чистенький, такой правильный и упорядоченный мирок Люси начинает рассыпаться подобно карточному домику. Она ищет выход из двусмысленного положения и в своем лихорадочном стремлении сохранить дом и семью совершает непоправимый поступок, который приводит к страшной трагедии… «Три любви» – еще один шедевр Кронина, написанный в великолепной повествовательной традиции романов «Замок Броуди», «Ключи Царства», «Древо Иуды». Впервые на русском языке!
Джеймс Джойс (1882–1941) — великий ирландский писатель, классик и одновременно разрушитель классики с ее канонами, человек, которому более, чем кому-либо, обязаны своим рождением новые литературные школы и направления XX века. Роман «Улисс» (1922) — главное произведение писателя, определившее пути развития искусства прозы и не раз признанное лучшим, значительнейшим романом за всю историю этого жанра. По замыслу автора, «Улисс» — рассказ об одном дне, прожитом одним обывателем из одного некрупного европейского городка, — вместил в себя всю литературу со всеми ее стилями и техниками письма и выразил все, что искусство способно сказать о человеке.
Самый популярный роман знаменитого прозаика Арчибальда Кронина. Многим известна английская пословица «Мой дом — моя крепость». И узнать тайны английского дома, увидеть «невидимые миру слезы» мало кому удается. Однако дом Джеймса Броуди стал не крепостью, для членов его семьи он превратился в настоящую тюрьму. Из нее вырывается старшая дочь Мэри, уезжает сын Мэт, а вот те, кто смиряется с самодурством и деспотизмом Броуди — его жена Маргарет и малышка Несси, — обречены…