Столб словесного огня. Том 2 - [17]

Неутешной Деметры сродни

В эти тусклые дни отреченья,

В эти подлости серые дни.

Насыпай же над нами пиастры,

Золотая, осенняя фея,

Мы – холодные мертвые астры

Над растерзанным трупом Орфея.

20 июля

ПОЭТ И ДИТЯ

Жизнь, отраженная в хрустале

Тысячегранной чаши,

Словесное сальто-мортале

В непроходимой чаще

Страданьем вываянной флоры,

Тоской измышленной страны,

Фантазии несущие фольклоры –

Окамененному нужны,

Дабы от воплощенья фальши,

От матерьяльной тошноты

Нести всё выше и всё дальше

Под вымысле Шехерезады,

Переползая палисады,

Голгофы тяжкие кресты.

Но будь он трижды дивно-странен,

Фантазии непостоянен

Искристо-пенистый бокал,

Изгибы сказочных лекал,

Гипербол бешеная дикость,

Символов яркая великость,

Пегаса выспренний полет

Нас опьянять перестает.

Тогда мы снасти корабельной,

Где притаилась синева,

Наивной песни колыбельной

Баюкающие слова

С рыданием предпочитаем,

И земно-земно припадаем,

Причаля грезы корабли,

К нехитрой, изможденной груди

Давно отвергнутой земли,

И в Божьем ювелирном чуде

Забытую находим красоту,

Тогда к иссохнувшему рту

Листочек прижимаем клейкий,

Цветочка детский аромат

Вдыхаем, песней соловейки

До слез растроганы, как дети,

И в крест засохнувшие плети

Слагаем ручек наконец

И шепчем: Авва, наш Отец!

21 июля

ПОЭТЫ И БОГ

Без Бога мир поэты не приемлют,

А без поэтов одичал бы свет,

С тех пор, как дух обуревает землю,

Безбожников среди поэтов нет.

Слагая слов душистых вязеницы,

В экстазе горнем чувствует поэт,

Как шестикрылые слетают птицы,

Безбожников среди поэтов нет.

От деда всех поэтов Гезиода

До хилых виртуозов этих лет

Отступника не видела природа;

Безбожников среди поэтов нет.

Где творческая разлита стихия

И мир чеканит в образы поэт,

Там духа чистая евхаристия;

Безбожников среди поэтов нет!

22 июля

* * *

Прикуйте на три дня к галере

И к тачке в рудниках меня,

Но на четвертый в старой вере

Молиться дайте на Агня.

Равняйте по три дня с ослами,

Клеймите красною звездой,

Но на четвертый под крылами

Уплыть позвольте за собой.

Слепите по три дня и плюйте

За ересь старую в глаза,

Но на четвертый посох суйте

И покажите, где стезя

И спрятанное вами солнце;

Быть может, до смерти дойду

Я в арестантском балахонце

По заметенному следу

К ажурной Джотто колокольне

Под купол мощный Брунеллески,

И к сонмам адорантов фрески

Меня причислят сердобольно.

23 июля

СЛОВО

Поэтам ничего не надо

При дележе земли;

Им слово, пьяная менада,

Купающаяся в пыли

Палящей золотого Феба, –

Амврозии фиал,

И неба голубая Геба,

И царственный Эскуриал.

Им многострунность звуков гласных,

Согласных бронзовый тимпан

Сливает в хоровод согласный

Воскресший мусикийский Пан.

Им вечных зиждимость символов

Открылась в мировом оркестре,

Где с обучаемых оболов

Не собирают на палестре.

Поэтам ничего не надо,

При тирании и коммуне,

Под неба синей колоннадой

Неумолкающие струны

Всё так же жертвенно звучат,

Величье славословя Бога;

У прадеда и правнучат

Одна великая дорога!

Меняются одни названья,

Но до последнего дыханья

Поэту только слово надо,

Вселенной пьяная менада!

7 августа

1921 2-я тетрадь. Флоренция

ЖАЖДА ПРОШЛОГО

Невесело! Стервятная мне птица

Души душистый расклевала сот.

Давно бы мне тому назад родиться,

Лет этак на шестьсот или семьсот!

Лет на семьсот, в Италии, конечно,

Иль в не затопленном в крови Провансе,

Когда не всё было так человечно

И Дон-Кихот не обращался к Пансе.

В те дни, когда Франциски, Доминики

Из стен Содома выводили Лотов,

Когда Козмати в Риме мозаики

И фрески создавал в Ассизи Джотто.

В дни братьев Бальдуина и Готфрида,

В Ерусалиме Божьих Королей,

И Данта – странника через Аида

Отверженных зловещей мавзолей.

Но если бы по странному капризу

Я родился и на Руси Святой

В те дни, я черную нашел бы ризу

И посох с тыквой наверху пустой.

Как Варлаам иль Даниил-игумен,

Я б сподобился гроб узреть Господний,

Я б вырвался, вертясь, как энергумен,

Покинул бы юдольных круг исподний.

И огнь увидел бы, сходящий с неба

В подземном храме на священный гроб,

И сподобился ангельского хлеба

И в кровь разбил пылающий свой лоб.

В те дни б я, как святая Ефросиния,

Княгини полоцкой меньшая дочь,

Глядел, глядел до смерти в бездны синие,

С Голгофы вещей в неба средоточь.

В те дни б я родился для пальмоношества,

Для поклонения святым местам,

Словесного бы меньше скоморошества

Было во мне с тоскою по мечтам.

В те дни бы детское Ave Maria

Мне утоляло все мои печали,

В те дни бы и Тебя, мою Россию,

Великомученицу, увенчали!

29 сентября

ПЛАЧ ЗЕМЛИ И НЕБА

Растужилось насмерть небо синее,

Разрыдалась мать сыра-земля:

Невтерпеж сердца им видеть в инее,

Невтерпеж звериная петля!

Собрались они в чертоги Божие

Да пред троном Боженькиным «бух»

И слова ему, на стон похожие,

Прошептали возмущенно вслух:

 Хором:

Ах, доколь, доколе будут Боженьку

Псы смердящие везде хулить,

Ах, доколь они его, за ноженьку

Ухватя, по камням будут бить!

 Бог:

Потерплю еще немного, детушки,

Образумятся они, проклятые,

Не поспели наши эстафетушки,

Есть пророки в мире нераспятые.

 Солнце:

Все твои добрались эстафетушки,

Положили все они головушки,

Все Мессиюшки, твои же детушки,

Распяты на разные Голгофушки!

 Бог:

Подожду еще хотя б маленечко,

Ожидал же я тысячелетия,

Может быть, очистится хоть жменечка,

Кой-кого имею на примете я!

 Месяц и Звезды:

Запримеченные все на шеечке