Столб словесного огня. Том 2 - [14]

Я рядом приготовил камни,

И, если адский легион

И на него всползет напастей,

Я каменным его дождем,

Как буря обрывает снасти,

Сорву, поставя на своем!

Довольно летописцем гневным

Я разрушению служил,

Пора созвучием напевным

Покрыть чудовищность могил

И колокольным перезвоном

Соединиться навсегда

С алмазовым Господним троном,

Где легкокрылые суда

Великих мучеников духа

Сошлись на вечный карнавал,

У Тайны снятого воздуха

Забвенья пригубить бокал!

За час до Нового 1920 года

1920 Ромны

ШИПОВНИК

Для мертвого недавно друга

Я выкопал застывший куст

Шиповника в саду, из круга

Цветочного, под тихий хруст

Колышимых бореем веток…

Дремало всё еще вокруг,

Лишь глазки синенькие деток

Подснежных презрели испуг.

Я оборвал лопатой ржавой

Землей облепленные корни

И, обернув платочком, правой

Рукою из могилки черной

Поднял усыпанный шипами

Кривыми бездыханный прах.

Какой он серенький, клопами

И тлей изъеденный в ветвях;

Как от него несет могилой

И гнилью, плесенью, навозом –

И всё же скоро с новой силой

Отдастся он метаморфозам,

И всё же будет он сапфиром

Усыпан трепетным опять,

И розы ароматным клиром

Его усеют, и летать

Вокруг него на пестрых крыльях

Всё лето будут мотыльки,

И дождиком от изобилья

Спадут на травку лепестки.

И я застынувший шиповник

На мира сказочной гряде;

Божественный меня Садовник

По прихоти иль по нужде

В холодное послал изгнанье,

Корнями к бездне привязав,

Меж скудных терниев познанья,

Меж острых творчества агав.

И вот я, черный, грязный, странный,

Живу в провидящей дреме

И отдаюся неустанно

Холодносаванной зиме.

Метелицей обледененный,

Цветы я затаил в груди

И жизнь, неудовлетворенный,

Ищу за гробом впереди.

Бессмертие мне аксиома:

Ведь духа горние цветы

В юдоли горестной не дома

До Camposanto’вой черты.

2–3 апреля

ПРОТИВ ТЕЧЕНИЯ

Медленно вьется в песках затиненных

Желтая, мутная к морю река.

Вяло колосьев, лучами сожженных,

Движется грудь. Припекает. Тоска.

Медленно вьется по масляной мути

Грозно оснащенный, мертвый фрегат.

Тих и недвижен красавец до жути,

Птицей подстреленной крылья висят.

Море свободное, заверти дивные,

Жутко манящие омутов девы!

Кони лазурные, пенистогривые,

Шквалы напевно гремящие, где вы?

Против течений и против оркана

Гроты косые, квадраты марселей

В синие дали влекут океана,

В дали бездомные, в дали бесцельные.

Любо мне всё, что туманно и странно,

Первым хочу я, единственным быть,

Дерзко срезает вокруг Дуридана

Свитую людям познания нить.

Всё изреченное, всё повторенное,

Всё оброненное – яство корыт,

Только бездонное, неосязенное,

Несотворенное крылья бодрит.

В моря свободного синей купели

Штевень дубовый смарагды дробит,

Сколько вокруг обновляемой цели,

Сколько возможно несхожих орбит.

Парус в эфирном агате заката,

Радужный брызжет вокруг аксамит,

Ходит по зыбким доскам стилобата,

Синему Богу молясь, эремит.

5 апреля

ГАЛОЧИЙ ТОПОЛЬ

Изумрудным шелком

Вышиты листочки

По кривым иголкам

Старых тополей,

Спящих королей.

Без числа моточки

Синенькие ручки

Вешние напряли,

Беленькие тучки

На клубок мотали

Пряжу вешних дней,

Ветерки-Орфеи

Ниточки в ушко

Солнечное вдели

И легко, легко

В веточках запели.

Тополь черноствольный,

Хмурый, недовольный,

Кружевом зеленым,

Чуть одушевленным,

Словно рыцарь гневный

Шарфом королевны,

Чрез плечо повязан,

К подвигу обязан,

К подвигу слаганья

Слов недомоганья,

К шелесту и вою

Древней головою.

В леторослях валких

Хлопотливо галки

Строят деревушку,

Стерегут подружку,

Дерзких Дон-Жуанов

И в крылатых станах

Хоть поотбавляй…

Бедный, жуткий край!

Милая картинка,

Да в глазу соринка,

Да во рту от желчи

Горько, голод волчий

Всё нутро сосет.

Что мне твой кивот

Радужный, весна!

Голод мой таков,

Что его сполна

Шелковый покров

Твой не утолит

И цветов синклит, –

На одежд твоих

Оброненный стих.

Но с подружкой мы

Хижинку свою

Выстроим в раю,

А до той поры

Эроса миры

Будем созерцать,

Вечность-Мать!

6 апреля

САД ГЕСПЕРИД Идиллия

Жутко. Клещами захвачено сердце,

 Капает с терниев кровь,

Трагикомичное слышится scherzo

 Жизни отпетой всё вновь.

Скучно вставать из нагретой постели,

 Скучно в проулок глядеть,

Ночью приснятся подчас капители,

 Мирта цветущая ветвь,

Ночью планеты и томные звезды

 Арабескуют плафон,

Как вертоградов заоблачных гроздья,

 И Алигьери Грифон

Важно вновь с Беатриче

 Катит по райским цветам,

Хор из смарагдов доносится птичий,

 Нектар течет по устам!

Тихо и сладко в душе, океан же

 Синий бушует внизу,

В ветвях смарагдовых солнца-оранжи

 Смотрят в небес бирюзу.

Гнездышко свей мне руками, подружка,

 На ночь я буду твой гид,

К ветвям вспорхнем мы с тобой, как пичужки,

 К ветвям садов Гесперид.

В жаркой Тринакрии у Монреаля

 Солнца висят на ветвях,

Солнца душистее видел едва ли

 Млечный безбрежности шлях.

В солнцах же зреющих солнца творимые

 Сладкий клубят аромат,

Нимфы журчат серебристо-незримые,

 В вешний впиваясь брокат.

Ешь же, подруженька, солнца пахучие

 В райском саду Гесперид,

Пей бриллианты, нимфея, текучие, –

 Близок печальный Аид!

8 апреля

ОБРАЩЕНИЕ

В ожесточеньи отрицанья

Есть доказательство Того,

Кто в величавом мирозданьи –

Начало Вечное всего.

Я был безбожником недолго,

Когда младенческую дань

Пред идолом земного долга

Бросала дерзостная длань,

Когда в гражданское болото

Меня течением влекло,

Но глотку стягивало что-то,

Но сердце резало стекло