Стоим на страже - [99]

Когда Виктор проснулся, на часах было около трех. Дизель гудел чуть слышно, а уютное покачивание сменилось резким, неровным и бестолковым бросанием.

— Дрейфуем, — с хрустом потянулся Семен Лебедев, второй рулевой-сигнальщик, которого снова сменил на вахте боцман Литвинов. — Всегда так. Кто-нибудь да опоздает на полигон. Либо лодка, либо цель. Да еще в кошки-мышки поиграют. Цель будет увертываться, лодка — ловить. Куда ты? Сиди. Что тебе, — в тепле надоело? Еще напляшешься на ветерке. Понадобишься, — позовут. Мичман целеуказание получит, и пойдем работать…

Примерно через час послышалась команда:

— По местам!

Виктор натянул куртку-штормовку, спасательный жилет. Так положено делать всем работающим на верхней палубе.

Море и небо после светлого уюта кубрика показались не просто темными, а чернильно-черными. Дизель мощно гудел. Зарываясь форштевнем в волны, катер полным ходом шел к каким-то далеким огонькам.

— Вот сейчас и будем работать, — Литвинов нацепил петлю троса на «рога», слегка тряхнул, примерился.

Огоньки быстро приближались. Смутно вырисовывался силуэт большого противолодочного корабля — БПК. По нему и стреляла лодка. Когда БПК остался сначала на траверзе правого борта, а потом и позади, торпедолов пошел крупными зигзагами.

— Вон она, родимая! — показал Литвинов на пляшущий на воде огонек. — Везет нам с тобой.

Практическая торпеда снабжается фонариком. Иногда и радиопередатчиком. Для быстрейшего отыскания. Иначе разыщи ее в море! Да еще и ночью. Сейчас фонарик сигналил, — «тут я».

Хотя мичман усердно подсвечивал прожектором, накинуть петлю на торпеду оказалось совсем непростым делом. То торпеда нырнет в волну, то борт катера подкинет волной. А когда на какую-то долю секунды и борт и «голова» стальной сигары оказывались на одном уровне, «рогач» не доставал. Ловля торпед, теоретически представлявшаяся Виктору простым до примитивизма делом, на поверку оказалась настоящим искусством, требующим ловкости, сноровки и мгновенной реакции. Всякий раз, когда Литвинов промахивался, он не очень сердито чертыхался. И было в этом чертыхании что-то привычное. Нечто вроде ритуала.

С подхода, примерно, пятнадцатого Литвинов накинул стальной аркан. Но это было только половиной дела. Загнать норовистое тяжеленное веретено в полупортик оказалось заботой похитрее, нежели взнуздать его. Примерно как верхом на необъезженном коне вдевать нитку в игольное ушко. Каким-то чудом боцман ухитрился выполнить этот цирковой трюк. Ухватил-таки момент. Рокотнула лебедка, и торпеда рыбкой скользнула. Сначала в полупортик, затем на приготовленную тележку.

— Одна есть, — засмеялся боцман. — Вторую выловишь ты. Понимаешь, противолодочник тоже не бездельничал. Наверное, ответил контратакой. Если я в этом деле что-то понимаю.

Старшина 1-й статьи Литвинов понимал правильно. Противолодочник действительно успел контратаковать лодку. О том, что нужно искать и его торпеду, БПК просигналил прожектором.

— Ну что ж, — благодушно согласился Литвинов. — Если повезет, утречком будем дома.

Но им не повезло. И сам противолодочный корабль, и торпедолов безрезультатно утюжили полигон. И время от времени перемигивались прожекторами. Мол, как там у вас? Ответ неизменно следовал такого содержания — у нас то же, что и у вас.

Всех свободных выставил мичман на палубу. Вдруг кто и сумеет увидеть. И матросы старательно вглядывались в катящиеся волны, по которым прыгал прожекторный луч. Однако все было напрасным. Вторая торпеда словно сгинула.

— Весело, — зло сплюнул Литвинов. — Либо пузыри пустила, либо с подсветкой какая ерундовина. Теперь пороемся.

«Теперь пороемся» значило, что найти торпеду в ночном море, к тому же явно начинающем «чудить» (как в таких случаях говаривал мичман Строчков), посложнее, нежели решить пресловутую задачу с отысканием иголки в стогу сена. И чем дальше, тем труднее. Ветер, волны и течения вносят свои «поправки». Однако задачу на поиск никто не отменял.

Между тем волны все чаще и чаще перекатывались через палубу. У торпедолова борта низкие. То, что для большого противолодочного корабля просто свежая погода, для торпедолова уже небольшой шторм. Сейчас же уровень «просто свежей» остался далеко позади.

То утыкался в волну форштевень, то, наоборот, выкидывало корму, и тогда дизель, лишенный нагрузки на винт, выл на высокой ноте. Да, тот поход к маяку был простой увеселительной прогулкой. Любопытно. В кино шторм выглядит как-то занимательней.

Небо на востоке начало незаметно сереть. Ого, уже десятый час! Зимнее утро поздно начинается. Теперь, когда начало светать, стало видно, насколько за ночь выросли волны. Когда катерок оказывался в «лощине», между двух водяных холмов, — тоскливо подсасывало под ложечкой. Но сосредоточенные, спокойные лица товарищей подбадривали. Спокойствие — лучшее свидетельство, что все идет как надо и повода робеть нет. Вот, значит, где приобретал Гришуня свой характер! Но что интересно — морская болезнь, о которой Виктор столько читал и слышал, почему-то щадит его. Может, свежий воздух, которого на верхней палубе всегда в избытке, тому причиной? Или пустой желудок? Или маломощный шторм? Все может быть.