Стоим на страже - [100]

Из нескольких тысяч волн какая-то одна непременно вдвое — втрое выше других. Стихийно действует закон сложения. Старые моряки знают его не из учебника физики.

Только одно мгновение, мельком видел Виктор внезапно выросшую темную стену с белым кудрявым верхом. В следующий миг водяной вал изогнулся над бортом, перевалил через леер, тяжко ухнул. Кипящая масса упруго ударила, подхватила, оторвав ноги от палубы, куда-то поволокла. Оглушенный Виктор отчаянно забарахтался. Уже у самого борта кто-то цепко ухватил его за плечо. Волна схлынула. Виктор закашлялся, сплевывая соленую горечь. Ну и водичка, будь она неладна! Как жидкий лед.

— Купаться не советую, — Литвинов одной рукой ухватил леерную стойку, другой помогал Виктору подняться. — Сезон не тот.

Устав велит уважать начальство. И Виктор, безусловно, уважал боцмана Литвинова. Как мог. За должность. Опыт. Сноровку. За характер, наконец. За уроки педагогики, что тоже весомо. Но, пожалуй, только сейчас по-настоящему оценил боцмана Литвинова. Тот был у самой рубки. И когда ударил вал, не в рубку метнулся. А к нему, Виктору.

— Не за что благодарить, — хмуро улыбнулся боцман. — Надо торпеду искать, а тут тебя пришлось бы вылавливать, время терять. Беги в кубрик, переоденься…

Вскоре совсем рассвело. Но ветер не утихал. Стал холоднее. Леера и надстройки, прихватываемые морозом, начали понемногу покрываться ледяной коркой. Она быстро нарастала.

— Ох, чую, не миновать нам сегодня хорошей физзарядки, — пробурчал Литвинов, оглядывая обледеневшие надстройки. — Инструмент не мешает подготовить. Для околки.

Об опасности обледенения Виктор уже слышал. Даже фотографию ему показывали. Леера толстые, что пожарные рукава. Свисающие с рубки глыбы льда. Катер, говорил Литвинов, в тот раз двое суток штормовал на морозном ветру. И люди просто обессилели.

Обледенение опасно не неудобствами, связанными с тем, что палуба превращается в каток и все палубное имущество покрывается льдом. Быстро нарастающий ледяной панцирь в свою очередь так же быстро увеличивает вес надводной части корабля. И нарушается остойчивость. Со всеми вытекающими последствиями. В сумрачных глубинах морей покоится не одно судно, экипаж которого не справился с обледенением.

…Красную «голову» торпеды они увидели неожиданно. Боцман оказался прав. Фонарь действительно не горел.

— Видал, куда оттащило? — в сердцах ругнулся Литвинов.

По всему видать, — треволнения минувшей ночи отразились на его настроении не лучшим образом. Боцман как будто даже и не обрадовался, что торпеда нашлась.

— Пожалуй, эту я тоже брать буду. Очень уж раскочегарило. А ты на подстраховке будь. Мало ли что… Может, и верно поможешь.

Наверное, с полчаса крутился катер около торпеды, пока старшине 1-й статьи удалось ее заарканить. И когда стальное бревно подтягивали к корме, едва не приключилась беда. В самый последний момент рвануло вверх корму и оголенный винт бешено закрутился над красной «головой». Еще доли секунды и… Реакция первого волейболиста института сработала безотказно. Вторым «рогачом» Виктор успел оттолкнуть торпеду раньше, чем плюхнулась корма. И эту секунду уже не упустил боцман, вдернув торпеду в полупортик.

— Ну вот и все, — умиротворенно засмеялся Григорий. — Сейчас глотнем кофе по кружечке — и домой. Между прочим, пару лет назад вот так и пустили торпеду на дно. Винтом секануло по корпусу… Набрала воды и только булькнула. А сейчас ничего, сработали.

И это все, что сказал он о спасении торпеды. Опять-таки не очень понятно. Как-то неопределенно. Дает понять, что дело, в общем, обычное и ни к чему трезвонить в колокола? Признает, что Виктор, как торпедист, уже кое-что начинает стоить? Как бы там ни было, а в этом молчании есть определенный педагогический подтекст. И не мешало бы его разгадать на досуге. Пригодится…

— Теперь подводникам и противолодочникам можно петь, — устало зевнул Семен Лебедев (на руль снова стал боцман Литвинов), когда они напились кофе и, окончательно разморенные теплом кубрика, укладывались досыпать. — Понимаешь, дело какое. При стрельбе хоть мухе в глаза попади, а посеяна торпеда — и вся стрельба насмарку. Все, кончаем разговоры… Баюшки.

Николай Черкашин ТРАЕКТОРИЯ ШТОРМА Рассказ

А вчера старший матрос Гуйдо отколол очередной номер. Вышел на вахту в бушлате, на рукаве которого желтели не три, а четыре годичных нашивки. Лейтенант Веденеев глазам не поверил, пересчитал взглядом — точно четыре, как в старое доброе время, когда на флоте служили на год больше, чем ныне.

— Гуйдо, что за маскарад?

— А чо? — губы рулевого сложились в осторожную усмешку. — Все по закону, товарищ лейтенант! Приказ министра об увольнении в запас неделю назад вышел… По четвертому году служим…

Старший лейтенант Макаров, штурман и непосредственный командир Гуйдо, оторвался от карты и с интересом воззрился на замполита. «Ну, что, — играло у него в глазах. — Каков гусь?! Я же вам говорил… Попробуйте сами ему доказать, что земля круглая, море соленое, а Гуйдо — не прав…»

Газеты с приказом министра обороны пришли на сторожевик, когда тот накручивал на лаг предпоследнюю сотню океанских миль. Через сколько-то ходовых суток старший матрос запаса навсегда выйдет за ворота вольным человеком… А пока стоять ему вахты и чтить Корабельный устав. Именно это хотел сказать Николай Веденеев, как можно короче и спокойнее. Не успел. Вмешался командир — капитан-лейтенант Ухналев.