Стоим на страже - [98]

Литвинов мог себе и такую роскошь позволить, как великодушно похвалить Виктора. За прилежание. А великодушие это что ржавой пилой по самолюбию. Но похоже, боцману — ни малейшего дела до страдающего самолюбия бывшего вожатого. Он старался научить Виктора отведенному кругу обязанностей. И старался добросовестно. Виктор же в свою очередь старался возможно быстрее пройти свой морской ликбез. Чтоб скорее покончить с этим шефством.

— Не многовато ли обязанностей для одного? — как-то не выдержал Заливин.

— В самый раз, — благодушно усмехнулся боцман. — Сам видишь, наш экипаж крохотный. Кое-что приходится совмещать. Да не кисни. В жизни все сгодится.

— Интересно, в какой мере тебе лично все это пригодится? — съязвил Виктор. — Ты, как я вижу, нахватался тут всего понемногу.

— Мало еще нахватался, — нахмурился Литвинов. — После службы я в торговый флот пойду. И буду заочно в высшей мореходке учиться. И значит, мне все пригодится.

— Тебе легче жить, — снова съязвил Виктор. — Имеешь перспективы. А мне что даст твой торпедолов? Буду ученикам рассказывать, как щи варил, тарелки вытирал и снег на причале скреб?

— Не только тарелки, — язвительный тон задел боцмана. — Еще и как торпеды ловил. И как из пулемета стрелял. Как узлы вязал. Ребятам интересно будет послушать. И потом, что такое — «мне даст?». Тебе и так всю жизнь только и делали, что давали. Институт вон закончил. Дай и ты немножко. С тебя и причитается два года всего. Меньше обычной нормы, как видишь. Экзамен сдашь, еще и лейтенантом запаса уволишься. Но пока дойдет до лейтенанта, эти два годика ты повкалываешь наравне со всеми. И повкалываешь хорошо. Это я тебе железно обещаю. Скажи, ну чем ты красивее того же Куликова?!

Вон оно как! Интересно. Зрелый бывший подшефный воспитывает недозрелого бывшего вожатого! И вдобавок обещает помочь в дозревании. Все это было бы просто комично, не будь так скверно. И попробуй переведи разговор на шутку, если боцман Литвинов так освирепел. И с чего его так разбирает?!

И потом не очень логичен старшина 1-й статьи, не очень. На нехватку дел жаловаться Виктору не приходится. Интересно, что еще ухитрится Литвинов втиснуть в круг обязанностей матроса Заливина? Когда этот круг и без того плотно утрамбован. Настолько плотно, что письмишко черкнуть еле выкраиваешь время.

Уже на следующий день Виктор досадовал за вчерашнюю вспышку. Сам на себя досадовал. Ну, в чем был неправ Григорий Литвинов? В чем? Кругом прав. И не лично для себя же старается. Просто добросовестный парень. Честно делает свое дело. А тут еще каждый будет ему свой характер показывать! То, видите ли, Гулин. То он, Виктор Заливин.

Литвинов же был ровен и добродушен как всегда. И словечком не обмолвился о вчерашней перепалке. Забыл? Вряд ли. Скорее всего, определенная позиция. И понимать ее следует так. Ты погорячился, я тебя осадил. И ставим на этом точку. У нас забот настоящих не хватает, что ли?..

С крупнокалиберным пулеметом Виктор разобрался. Научился чистить, заряжать, разряжать. Супы и каши тоже не очень сложной наукой оказались. С новичка на первых порах никто особых разносолов и не требовал. Не подгорело, не пересолено, и на том спасибо. Матросы народ непритязательный.

Научился Виктор отдавать и заводить швартовы. Благо практики хоть отбавляй. Торпедолову мало приходилось тереться о причальную стенку. Его вовсю гоняли. И как посыльное судно. И как почтовое. И для переброски мелких партий груза на сравнительно небольшие расстояния. Как-то на один маячок рацию доставляли. Тогда море и тряхнуло Виктора в первый раз.

Однажды мичман вернулся из штаба озабоченным.

— Пойдем на полигон, — сказал он Литвинову, а поскольку каждое слово в крохотном кубрике слышно как с трибуны, то и сказал мичман, в сущности, для всех. — Ночные стрельбы будут. Покажете Заливину, как надо торпеды ловить.

Виктор почему-то ждал, что мичман сейчас начнет толковать о задачах экипажа, о значении роли торпедолова в предстоящей ночной стрельбе — словом, то, что принято говорить в подобной обстановке. Но, очевидно, мичман Строчков полагал, что сказано все, что следовало сказать. Единственное, о чем особо распорядился, — чтобы ужин Лоскутов приготовил поплотнее. По счастью, заведовать камбузом при выходах Виктору еще не подошла очередь. Такое доверие ему оказывалось пока только на стоянках.

Катер отошел от причала примерно через час после ужина. И тут же Литвинов отправил Виктора спать.

— А я пока на руле, постою, — сказал он. — Пока из залива не выйдем. Сдам вахту и тоже завалюсь. Нам с тобой приберечь силенки не мешает. Пригодятся. Так что спи с запасом.

Из чего Виктор заключил, что филантропия здесь ни при чем. Литвинов заботился о предстоящей работе. И только. Ну что же, Виктор тоже позаботится. А пока он не заставит приглашать себя дважды.

Под монотонный гул дизеля и убаюкивающее покачивание Виктор уснул. Так, как привык засыпать в последнее время. Быстро и совершенно не обращая внимания на посторонние шумы. Его уже не беспокоили топот ног на трапе, лязг металла, хлопанье дверью и не относящиеся к нему команды.

* * *