Сто императорских карабинов - [12]

Почему бы и не взглянуть, если предлагают? Шатохин взял. Транзитный билет от Новосибирска, отметка о пересадке в крайцентре. Вернул.

— Мне и без билета это было известно. Уточнил.

Опять он смотрел в глаза Лагунова, и опять Лагунов не выказал ни малейшей тревоги. Владел собой безупречно. Ну, конечно, нервы в полном порядке, не трус. Не побоялся разнять разъяренных парней.

— Если бы на вас падало подозрение в краже моторов, то, должны понимать, не было бы у нас разговора с вами.

— Тоже так думаю, — равнодушно согласился Лагунов.

Можно было на этом и прекратить разговор...

— Между прочим, — сказал Шатохин, — вы бы могли при желании помочь мне. Ведь вы здесь всех хорошо знаете. Возможно, догадываетесь, кто мог это сделать.

— Я? — На этот раз в глазах у Лагунова мелькнул неподдельный интерес.

Мысленно Шатохин поздравил себя. Была, была в Лагунове внутренняя несвобода, а теперь он полностью раскрепощен. По усмешке увидел. И все его опасения, если имелись, улетучились. Возможно, даже позабавила мысль, что его зовут в помощники.

— Нет, не знаю, — ответил Лагунов. — С удовольствием бы, но не знаю. Если вы наводили обо мне справки, вам должны были сказать, что работал, как проклятый. По полсуток. Ухайдакаешься за день — и спать. Где уж там копаться, кто чем дышит. Потом, я ведь уезжаю скоро. Пора к отъезду готовиться.

— Что так? Ведь еще целый месяц сезон продлится.

— Видите ли, мать больна. Не опасно, но очень просит, чтобы при ней был. Как откажешь?

— Да. Ну что ж. А вообще-то при желании вы бы могли мне помочь. Скоро уезжаете, если не секрет?

— Недельку еще поработаю.

«Не недельку, допустим, а четыре дня, — подумал Шатохин, — ведь с Муллом до Борщан едешь. Хотя не так ты и врешь. Мулл отплывает в пятницу, до этого дня ты работаешь, а увольнение — с понедельника».

— Ну что ж, счастливого пути, — пожелал Лагунову.

8.

Оперуполномоченные поработали хоть и недолго на развалинах жилища углежогов Селищевых-Грязных, зато тщательно. Эксперт-криминалист, прибывший из крайцентра, как ни пытался, к найденным уже вещам на смолокурне новых не прибавил, а дождливая погода основательно смыла следы. Оставалось лишь сделать снимки смолокурни, разрытой ямы. Но криминалист был человеком сообразительным. Раз ящик пуст, а предположительно в нем было оружие, значит, оружие это нагружали на лошадь. В ящиках оружие обычно содержится в смазке, а из этого следует, что на шерсти курослеповской лошади должны остаться следы смазки. Не уехал, пока скрупулезно не осмотрел лошадь.

Данные исследования поступили из крайцентра спустя два дня. В ящике действительно находились карабины, и вынуты они были совсем недавно — предположительно неделю назад. Наличие оружейной смазки и обилие ее в гнездах вкладышей и на дне ящика позволяло сделать вывод, что оружие после изготовления его и упаковки не вынималось.

Эти данные ничего поразительного не содержали. Ошеломляющим оказалось заключение о гильзе патрона калибра 7,62 мм. Стреляна она 3-4 дня назад, а вот изготовлена 70-75 лет назад, то есть в начале века! Ящик из-под оружия относится к тому же периоду. Что касается сгнивших с обоих концов дощечки, она скорее всего является частью верхней крышки ящика. О гирьке эксперты затруднялись сделать выводы.

Было приложено и заключение командированного в Нежму эксперта-криминалиста: смазка, обнаруженная им в волосках шерсти лошади точно совпадала по составу с обнаруженной в ящике!

С такими материалами убедить прокурора дать санкцию на обыск катера было не трудно.

Ночью на катере никто из команды не ночевал, доверяли охрану сторожу. Акаченок высказал предложение — незаметно осмотреть судно: вдруг оружие со смолокурни да сразу перекочевало на борт. Разве невозможно?

— Ни в коем случае! — строго сказал Звонарев. — И отплывают пусть беспрепятственно. Вдруг за селом где-нибудь на берегу запрятано, и по пути хотят забрать. А мы поспешим с проверкой и все провалим. Пусть отчалят, часочек проплывут, а там мы их встретим. Есть другие предложения?

Таковых не было.

— Тогда вот что. Мулл отплывает в шесть. Мы выйдем на полтора часа раньше. Наш катер у нефтебазы.

Кроме оперуполномоченных, в кабинете Звонарева находился заместитель начальника по наружной службе Зяблов, тридцатилетний красивый капитан с ранней сединой в темных волосах.

— Возьмешь двух-трех своих парней, — сказал ему майор.

Зяблов кивнул.

— Ну все, — подвел итог начальник милиции. — Акаченок остается здесь, проследит за посадкой Мулла.

— Есть, — без энтузиазма сказал лейтенант. Приказ его не устраивал, ему мечталось быть на катере.

Майор сделал знак Шатохину задержаться.

— Волнуешься, Алексей Михайлович?

— Есть такое.

Майор поискал папиросы, обнаружил пустую пачку. Хотел было спросить у Шатохина, вспомнил: некурящий. С сожалением вздохнул:

— Иди отдыхать. Заеду за тобой.

От нефтебазы отчалили затемно. Оделись, кажется, достаточно тепло, и все равно идущий от воды холод заставлял зябко ежиться. Толкая руки под мышки, поспешили спуститься в теплую каюту носовой части, где топилась железная маленькая печурка. Один Звонарев остался в будке рядом со штурвальным.