Сто императорских карабинов - [11]

— Почему только в Усть-Кан, может, во все районы?

— Нет. Ограничимся запросом в Усть-Кан. В сообщении указано, я просто упустил — мать Лагунова по просьбе сына брала туда билет в предварительной кассе.

— Ясно.

— Хорошо бы узнать, где он был двадцать девятого и тридцатого. Белые пятна эти дни.

Звонарев прикурил потухшую папиросу, задумчиво, словно размышляя вслух, сказал:

— Сколько же всего карабинов было?

— Полный ящик, наверно, — сказал Акаченок.

— Ящик. Это двадцать штук. Карабин весит около четырех килограммов, если не изменяет память. На одного по сорок килограммов весу... Туда, где вы оставили машину, мотоцикл можно подогнать?

— Вполне.

— Два здоровых мужика не могут пронести несколько километров на себе по сорок килограммов и берут лошадь, хотя должны понимать, что это может обратить на себя внимание? Не поверю. А если уже вынимали раньше из ящика оружие, то еще меньше вес. Нет, потяжелее была поклажа...

— По яме судить, там хоть пять, хоть десять ящиков можно уложить. Да и кроме оружия могло еще что-то лежать.

— Что?

— Мало ли.

— А не могли они ящик оружия перепрятывать в другое место — менее доступное? — Звонарев вопросительно посмотрел на Шатохина.

— Думаю, что оружие в Нежме, — убежденно ответил Шатохин, — или около Нежмы где-нибудь на берегу.

— Да, вот у берега, за чертой села́, это мысль дельная. Это надо иметь в виду.

Звонарев надолго задумался, стоял со скрещенными руками лицом к окну и молчал.

— Хорошо, — повернувшись к оперуполномоченным, сказал он. — Дальше так. Наводить справки о Лагунове и Мулле через их знакомых, друзей не нужно. Спугнем. Важно быть в курсе, чем оба заняты сейчас, что собираются делать.

— Мы знаем, — ответил Акаченок. — Мулл в данное время буксирует баржи с техникой с Дальнего острова. Послезавтра становится на ремонт. Через четыре дня дальний рейс — в Борщаны, за запчастями. Лагунов с утра был в общежитии. Теперь, — взглянул на часы, — наверное, на заводе. Вторая смена у него.

— Молодцы. Любознательны, — похвалил оперуполномоченных начальник милиции. — Алексей Михайлович, а почему бы тебе не встретиться с Лагуновым? Просто посмотришь на него, поговоришь по душам. Повод у тебя веский есть — моторы. Кстати, как с моторами?

— Никак пока.

— Вот о моторах, о том о сем поболтай с ним. Сболтнет он лишнее вряд ли, зато настроение его знать не так и плохо.

Участок переработки леса на шпалы находился в сотне метров от берега, в огромном дощатом сарае. Построен он был в пятидесятых годах наспех, предполагалось — просуществует недолго, позднее будет возведен корпус, современный и совершенный. Но годы шли, объемы работ росли, а участок шпалопиления таким и остался, подтверждая своей историей поговорку, что ничего нет более постоянного, чем временное.

Правда, оборудование изменилось. Уже не лошади, а механизмы подтаскивали к пилам хлысты, вместо примитивных старых появились совершенные распиловочные станки.

Шатохин с любопытством наблюдал, как хлысты двигались по транспортеру и, дойдя до определенного места, скатывались на огромные крутящиеся дисковые пилы, миновав которые, становились одинаковыми саженными кругляшами-бревнами. Бревна эти скатывались на другой транспортер, который подвигал их к новой системе пил. Эти пилы с двух сторон проходились уже по бочка́м бревен, отъединяя, как инородное тело, сучковатые, покрытые корой горбыли. Обрезанные с двух боков бревна, сделав замысловатое движение, возвращались обратно к крутящимся пилам, сами укладывались на транспортере на уже обрезанные ровные бока и снова устремлялись под зубья пил, чтобы выйти из-под них уже готовыми, сверкающими белизной шпалами.

На участке около грохочущих транспортеров, визжащих пиловочных станков было человек восемь и среди них Лагунов. Одет он был все в ту же робу, в какой Шатохин повстречал его впервые. Увидев оперуполномоченного, Лагунов отделился от рабочих, рядом с которыми стоял.

— Здравствуйте, — сказал он подходя. — Вы не помните, наверно, меня. Вы за моторами приезжали, я видел, как забирали.

Шатохин кивнул, подумав: «Все-таки не утерпел, самому захотелось на разговор напроситься». Ответил:

— Помню.

— Что-то вы зачастили к нам. Два дня назад в общежитие наведывались, вчера приходили и нынче опять.

«Значит, был он в общежитии во время концерта, на глаза не попался. Или от других слышал», — отметил про себя Шатохин.

— Не удивительно, — сказал, — ведь на вашем заводе моторы обнаружены. Кто-то, значит, из ваших причастен. Чужак не притащил бы сюда. Вот и приходится интересоваться всеми. Не скрою, и вами поинтересовался. Лагунов ваша фамилия. Верно?

Шатохин внимательно смотрел в глаза собеседнику: отразится в них беспокойство или нет. Лагунов легко выдержал взгляд.

— Верно, — кивнул согласно. Спросил: — А когда моторы украли, если не секрет?

— Никакой тайны. Тридцатого.

— Ну, тогда меня сразу исключайте. У меня, как говорится на вашем языке, алиби. Не был в Нежме. Неделю до тридцать первого отсутствовал по семейным обстоятельствам. Если не выкинул, билет могу показать, — Лагунов расстегнул пуговицу робы, полез в наружный карман рубашки, вынул смятый авиабилет, сам развернул, разгладил, протянул. — Вот, сохранился.