Стихотворения - [143]
«В обманчивом, тревожном сне…»>*
Беловой автограф — РГБ, арх. В. Я. Брюсова, как второе ст-ние в неозаглавленном цикле из трех ст-ний с общим посвящ. Всеволоду Князеву и датой: июль 1912. Эпиграф — из ст-ния 1 цикла 14–23.
«Смутишься ль сердцем оробелым?…»>*
Беловой автограф — Пример (цикл «Зеленый доломан», под загл. «Вступление. Баллада»), с перестановкой ст. 4 и 5.
«Всегда стремясь к любви неуловимой…»>*
Беловые автографы — РГБ, арх. В. Я. Брюсова; Пример (цикл «Сердце зеркальное», № 2, под загл. «Сонет (акростих)». В обоих автографах ст. 11: «Я вдруг увидел сердце, все в крови». После ссоры с Князевым Кузмин решил разрушить акростих, и в ГГ-1 изменил чтение ст. 11 и ст. 14 («Зови меня! я — твой, я — твой, я — твой!»).
III. Остановка>*
Цикл обращен к Вс. Князеву (см. примеч. 109).
«Какой насмешливый механик…»>*
«Сатирикон». 1913. № 32, под загл. «К часам, играющим „Ах, очи, очи голубые“». Беловой автограф — Изборник. «Очи, очи голубые». Из песни на стихи Ф. Н. Глинки «Тройка» (см.: Песни русских поэтов. Л., 1988. Т. 1. С. 312).
«Девять родинок прелестных…»>*
Беловые автографы — Пример (цикл «Сердце зеркальное». № 10) и два — в РГАЛИ (один — в книге Стихи-19). Стихотворение производило на современников впечатление очень эротического. См. в письме заведующего редакцией издательства М. и С. Сабашниковых М. Лукина к Кузмину, предлагавшему включить ст-ние в первонач. вар. Изборника: «Выбор, сделанный Вами, кажется издательству односторонним в том смысле, что стихотворения специального рода, как „Девять родинок“ и т. п., получают в сборнике преобладание» (РГАЛИ).
«Кому любви огонь знаком…»>*
Беловой автограф — Стихи-19.
«В грустном и бледном гриме…»>*
Ср. ст-ние Вс. Князева «Сонет» («Пьеро, Пьеро, — счастливый, но Пьеро я…» — Князев В. Стихи. СПб., 1914. С. 89), а также определение персонажа «Поэмы без героя» А. А. Ахматовой, прототипом которого в значительной степени был Князев: «драгунский Пьеро».
«Свежим утром рано-рано…»>*
Черновой автограф — РТ-1.
«Я знаю, ты любишь другую…»>*
Зноско-Боровская Надежда Александровна — актриса, сестра Е. А. Зноско-Боровского (см. прим. 183–192, 1), жена С. А. Ауслендера (см. примеч. 14–23, 9). В ГГ-1 ст. 7: «Все равно ты любил другую». Следует отметить, что, согласно Дневнику Кузмина, у Н. А. Зноско-Боровской был роман с Ю. И. Юркуном.
IV. Отдых>*
«Бывают странными пророками…»>*
Беловой автограф — Изборник.
«Зачем те чувства, что чище кристалла…»>*
«Златоцвет». 1914. № 9. Беловой автограф — РГБ, арх. В. Я. Брюсова, как третье ст-ние в неозаглавленном цикле, посвященном В. Г. Князеву.
«Как сладко дать словам размеренным…»>*
«Златоцвет». 1914. № 5. Беловые автографы — Пример (цикл «Сердце зеркальное». № 12); РГБ, арх. В. Я. Брюсова, как первое ст-ние в неозаглавленном цикле, посвященном В. Г. Князеву; РНБ, арх. В. С. Спиридонова, с датой: 15 июля 1912 и посвящ.: «Милому Вс. Князеву». Написано вскоре после крупной размолвки, случившейся 11 июля (Дневник).
«Дни мои — облака заката…»>*
Беловой автограф — Пример (цикл «Сердце зеркальное», № 6); Изборник, с датой: 1912.
«Какие дни и вечера!..»>*
Беловой автограф — РНБ. На листе внизу приписано: «Милому Всеволоду». Память сердца. См. примеч. 24–31 (7).
«Я не любовью грешен, люди…»>*
Беловой автограф — Изборник, с датой: 1913.
«Не называй любви забвеньем…»>*
Беловой автограф — Пример (цикл «Сердце зеркальное». № 3).
«Судьба, ты видишь: сплю без снов…»>*
Беловые автографы — Пример (цикл «Сердце зеркальное». № 4); Изборник (с датой: 1913).
«Мне снился сон: в глухих лугах иду я…»>*
Беловые автографы — Изборник (без посвящ.); РНБ, арх. А. А. Дернова, без посвящ., с датой: 6 июня 1913. Нагродская ЕЛ. — см. примеч. 244. Буонаротова Сивилла — одно из изображений сивилл в росписи Сикстинской капеллы, выполненной Микельанджело Буонарроти.
V. Ночные разговоры>*
Юркун Юр. — см. прим. к разделу «В дороге».
«Вы думаете, я влюбленный поэт?…»>*
Еще Верлен сравнивал душу с пейзажем. — Имеется в виду стихотворение П. Верлена «Clair de lune» из сборника «Fetes galantes». Монтраше и шабли — названия французских вин.
«Похожа ли моя любовь…»>*
Беловой автограф — РНБ, арх. В. С. Спиридонова, под загл. «Любовь», с посвящ. Всеволоду Князеву и датой: 16 сентября <1912>. В автографе между ст. 36 и 37:
Между ст. 45 и 46: «как коршуны Прометея». Юнонина птица — павлин. Написано во время пребывания с Князевым в Риге, описание которого в Дневнике завершается записью: «Всеволод нежен, предан и мил, мил, мил! Господи, благодарю тебя за все!» (18 сентября 1912).
«Как странно…»>*
Беловой автограф — Стихи-19.
Часть вторая>*
I. Разные стихотворения>*
«Пуститься бы по белу свету…»>*
РМ. 1912. № 11, без посвящ. Ст. 5 исправлен по первой публ. и беловому автографу (в ГГ-1 и ГГ-2 — «Все так же траурны гондолы»). Беловой автограф — РГАЛИ с датой: 1912 [Август]. Беловой автограф (начиная со ст. 20) — РГБ, арх. В. Я. Брюсова. В нем ст. 21–24:
Повесть "Крылья" стала для поэта, прозаика и переводчика Михаила Кузмина дебютом, сразу же обрела скандальную известность и до сих пор является едва ли не единственным классическим текстом русской литературы на тему гомосексуальной любви."Крылья" — "чудесные", по мнению поэта Александра Блока, некоторые сочли "отвратительной", "тошнотворной" и "патологической порнографией". За последнее десятилетие "Крылья" издаются всего лишь в третий раз. Первые издания разошлись мгновенно.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дневник Михаила Алексеевича Кузмина принадлежит к числу тех явлений в истории русской культуры, о которых долгое время складывались легенды и о которых даже сейчас мы знаем далеко не всё. Многие современники автора слышали чтение разных фрагментов и восхищались услышанным (но бывало, что и негодовали). После того как дневник был куплен Гослитмузеем, на долгие годы он оказался практически выведен из обращения, хотя формально никогда не находился в архивном «спецхране», и немногие допущенные к чтению исследователи почти никогда не могли представить себе текст во всей его целостности.Первая полная публикация сохранившегося в РГАЛИ текста позволяет не только проникнуть в смысловую структуру произведений писателя, выявить круг его художественных и частных интересов, но и в известной степени дополняет наши представления об облике эпохи.
Жизнь и судьба одного из замечательнейших полководцев и государственных деятелей древности служила сюжетом многих повествований. На славянской почве существовала «Александрия» – переведенный в XIII в. с греческого роман о жизни и подвигах Александра. Биографическая канва дополняется многочисленными легендарными и фантастическими деталями, начиная от самого рождения Александра. Большое место, например, занимает описание неведомых земель, открываемых Александром, с их фантастическими обитателями. Отзвуки этих легенд находим и в повествовании Кузмина.
Художественная манера Михаила Алексеевича Кузмина (1872-1936) своеобразна, артистична, а творчество пронизано искренним поэтическим чувством, глубоко гуманистично: искусство, по мнению художника, «должно создаваться во имя любви, человечности и частного случая». Вместе с тем само по себе яркое, солнечное, жизнеутверждающее творчество М. Кузмина, как и вся литература начала века, не свободно от болезненных черт времени: эстетизма, маньеризма, стилизаторства.«Чудесная жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро» – первая книга из замышляемой Кузминым (но не осуществленной) серии занимательных жизнеописаний «Новый Плутарх».
Художественная манера Михаила Алексеевича Кузмина (1872–1936) своеобразна, артистична, а творчество пронизано искренним поэтическим чувством, глубоко гуманистично: искусство, по мнению художника, «должно создаваться во имя любви, человечности и частного случая».«Путешествия сэра Джона Фирфакса» – как и более раннее произведение «Приключения Эме Лебефа» – написаны в традициях европейского «плутовского романа». Критика всегда отмечала фабульность, антипсихологизм и «двумерность» персонажей его прозаических произведений, и к названным романам это относится более всего.
Творчество В.Г. Шершеневича (1893–1942) представляет собой одну из вершин русской лирики XX века. Он писал стихи, следуя эстетическим принципам самых различных литературных направлений: символизма, эгофутуризма, кубофутуризма, имажинизма. В настоящем издании представлены избранные стихотворения и поэмы Вадима Шершеневича — как вошедшие в его основные книги, так и не напечатанные при жизни поэта. Публикуются фрагментарно ранние книги, а также поэмы. В полном составе печатаются книги, представляющие наиболее зрелый период творчества Шершеневича — «Лошадь как лошадь», «Итак итог», отдельные издания драматических произведений «Быстрь» и «Вечный жид».
«… Мережковский-поэт неотделим от Мережковского-критика и мыслителя. Его романы, драмы, стихи говорят о том же, о чем его исследования, статьи и фельетоны. „Символы“ развивают мысли „Вечных Спутников“, „Юлиан“ и „Леонардо“ воплощают в образах идеи книги о „Толстом и Достоевском“, „Павел“ и „Александр I и декабристы“ дают предпосылки к тем выводам, которые изложены Мережковским на столбцах „Речи“ и „Русского Слова“. Поэзия Мережковского – не ряд разрозненных стихотворений, подсказанных случайностями жизни, каковы, напр., стихи его сверстника, настоящего, прирожденного поэта, К.
Книга представляет собой самое полное из изданных до сих пор собрание стихотворений поэтов, погибших во время Великой Отечественной войны. Она содержит произведения более шестидесяти авторов, при этом многие из них прежде никогда не включались в подобные антологии. Антология объединяет поэтов, погибших в первые дни войны и накануне победы, в ленинградской блокаде и во вражеском застенке. Многие из них не были и не собирались становиться профессиональными поэтами, но и их порой неумелые голоса становятся неотъемлемой частью трагического и яркого хора поколения, почти поголовно уничтоженного войной.
Александр Галич — это целая эпоха, короткая и трагическая эпоха прозрения и сопротивления советской интеллигенции 1960—1970-х гг. Разошедшиеся в сотнях тысяч копий магнитофонные записи песен Галича по силе своего воздействия, по своему значению для культурного сознания этих лет, для мучительного «взросления» нескольких поколений и осознания ими современности и истории могут быть сопоставлены с произведениями А. Солженицына, Ю. Трифонова, Н. Мандельштам. Подготовленное другом и соратником поэта практически полное собрание стихотворений Галича позволяет лучше понять то место в истории русской литературы XX века, которое занимает этот необычный поэт, вместе с В.