Стихотворения и поэмы - [111]

Шрифт
Интервал

             Что ты такая,
             Как на рассвете
             Заря скупая.
Ветшает юность, как мешок.
Ее встряхнув, найдем
Тут — бег бровей, там — шарфа шелк,
Здесь — год любой войны, и в нем
Дорога — что? Горниста выдох,
Недели — крови пузыри,
Зима, любовниц ветер выдал,
Сломал и память раздарил.
Опять блуждать, опять уметь
Дразнить людей — пожалуйста.
Я жил у счастья на уме,
И мне не жалко жалости.
Весы дорог, времен, мест
Отнюдь не безусловны,
Дается старенький провес
На всякое любовное.
Поверь, дитя Осетии,
Не до конца я скучен,
Есть басня на примете,
Дежурная, на случай.
О ТОМ, КАК ТИГР ПОПАЛ НА МАЙДАН
В глуши, Ленкорани левей,
Где конь не оближет удил,
Зверь закаспийских кровей,
Жирея в меру, бродил.
Но чаща такой преснотой
Окачивала и окручивала,
Что тигру наскучил постой
И дружба с бамбуком наскучила.
Кидая день, и дом, и дым
Своих незваных ужинов,
От верной еды, от жены, от воды
Сбежал полосатый труженик.
И, странствуя, между делом,
Сбивал он скулы волку.
Овечью чистил мелочь,
Купался и шел, как по шелку.
Люди толпились. Река лилась,
Долина в зелень наряжена,
Такая природа и требовалась
Для тигра, задором заряженного.
А как поглядел он с размаху вниз —
Увидел не пропасть просто:
Внизу расходился ночной Тифлис,
Огнями Куру захлестывая.
И лопался тигр от гордости,
Что вот добежал из чащи:
«Тут можно и славу приобрести,
Любовь, уют настоящий».
А к утру лежал на майдане он,
Убитым хвостом болтая,
Толпа зевак со всех сторон
Росла, зевала, таяла.
Так постоянно гонится мир
Через пустыни, и смех, и вой,
Так добежим до майдана и мы,
Лечь под ногой ротозеевой[68].
УКРОЩЕННЫЙ ТЕРЕК, ХРАБРЫЙ ХАДЗИМЕТ, КАМЕННЫЙ ПАТРУЛЬ И НЕПОЧТИТЕЛЬНОЕ ОТНОШЕНИЕ К ДРЕВНОСТИ
Пока я время проводил
В тигриных краснобайствах,
Дорога лезла впереди
По каменным хозяйствам.
И вот уж под тучей холщовой,
Где беглые сосны висят,
Над Терека громом дешевым
В аулах пасут поросят.
Времен мелеет быстрина,
Сокол понял, Терек злится,
Что запах шерсти и вина
Ценнее недр пороховницы.
Анкета горного орла
Невелика и неуклюжа,
Как горца хлеб и кислый ужин,
С былой гордыней пополам.
Но было и время такое —
Дигорию поднял Такоев[69].
Как бревна в потоке,
Губя переправу,
Металися белые сабли
Направо.
Как бревна в потоке
Ломают ребро,
О горы ломались
Пики Шкуро.
Но бою и горю
Преграда какая?
Копытом Дигорию
Рвет Бигаев[70].
Обуглись, но выстой —
Выхода нет.
За кровь керменистов
Встает Хадзимет.
Черкеска и маузер,
Ночь — заодно,
Пояс, набитый
Громким зерном.
В нагорном Ардоне
Развьючены кони,
В нагорном Ардоне
Храпят на попоне.
Коня ли, быка ли
Возьмут на восходе,
В расходе — Бигаев,
И мститель — в расходе.
Так бились налево,
Сверкали направо.
Плыви — если нет
Сухой переправы.
Не правда ли, Симон Такоев,
Ведь было же время такое?
От Терека тесного
До вод горячих
Так ли поется песня?
Так ли поется песня?
Или уже иначе?
Или уже иначе?
Мотор храпит, дрожа за шины,
Как нервны дикие машины…
Ущелья виден вход мышиный,
Но стой! Гвардейцы здешних мест —
Идут сверхсрочные вершины
Моим путям наперерез.
Из общей джигитовки выпав,
Их впереди, как старый бек,
В гранитной бурке, пересыпан
Почтенным снегом сам Казбек.
Его не купишь серебром,
Его не переспоришь спором,
Я приучен, что с патрулем
Документальны разговоры.
Влезаю в сумку, достаю
Бумагу, где простых
Десяток слов, что я стою
За ветер, против духоты.
А еду к Северу, к себе,
Что любопытством путь измерил,
Что вот печать, ряд подписей,
На случай скрепленных доверьем.
Но, не приняв письма разводов,
Туманы натянув до щек,
Гора молчит, Казбек уходит,—
Старик неграмотен еще.
Мотор — дикарь, его притом,
Как и меня, пути казнят,
Писать раздвоенным пером —
Нелюбопытная возня.
Так выпрямляй его, как ял
Прямит корму, — уже о старом,
Уже бормочет нам Дарьял
С авторитетом дней Тамары.
Вот стены рваные, о чем
Воды холодное ворчанье, —
Не торговаться ж с кирпичом:
То был ли замок или баня?
Ну ошибемся, так живьем
Руин укор переживем.
Как в переполненном аду,
В ущельях гулы на виду.
Последний хруст, последний камень,
Кавказ морщинится за нами,
Кавказ за нами жмет кулак:
То сыплет прошлым, то дождем,
То устилает землю тенью,
То ледяные шлет огни,—
Не так ли или точно так
У поэтической родни
Эпитет ищет назначенья?
Упали горы, посмотри:
В иной стране, в другом режиме
Встает содружество зари
С костром степного старожила.
КОГДА КОНЧАЮТСЯ ГОРЫ — НАЧИНАЕТСЯ СТЕПЬ, АВТОР СКРОМНО ВПАДАЕТ В ЛИРИКУ
Я взял к вершинам не на выбор
Кратчайший путь — хребет седой,
Я перечел за глыбой глыбу
И бросил, вычитав одно:
Внебытовой покой камней
Не может снизиться, не вправе, —
А я — равнинный мастер, мне
Страной заоблачной не править.
Вот едем низиной, всё глубже, всё туже
Степной ударяет уют,
Я вижу, как люди садятся за ужин,
В сараях коровы жуют.
И свечки наростами жира,
Шипя, обрастают пристойно,
А я по негнущимся лестницам мира
Скитаюсь котом беспокойным,
И с мышью вчерашней, и с завтрашней мышью
Я в ссоре, и ссора не знает затишья.
Смеется осень между зарев:
«Послушай, путник, речь мою,
Не только я одна базарю,
Леса на ветер продаю,
Над промотавшимся туманом
Имен, обычаев, знамен,
Над прогоревшим балаганом
Земли встает аукцион.
Довольно звезд лелеять ворох
На поэтическом шесте,
Мы их сравним с желтком, который,
Поджарясь, лопнул на плите.

Еще от автора Николай Семенович Тихонов
Ленинградские рассказы

Рассказы о людях мужественных и стойких, с честью выдержавших суровое испытание — блокаду родного города.


Храбрый партизан

В этой книге напечатаны рассказы известного советского писателя Николая Семёновича Тихонова.Это рассказы о замечательных героях гражданской войны - Щорсе и Будённом, о мужественных горцах, молодом партизане и его матери, вступающих в неравную борьбу с белыми. В рассказе «Мороз - Красный нос» автор рисует храбрость, отвагу советских бойцов в боях за нашу Родину.Рассказы написаны на основе личных наблюдений или записей очевидцев, в них всё правда, и поэтому читаешь их с таким интересом и волнением.


Умный танк

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Халиф

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Книга пути

Название новой книги Николая Семеновича Тихонова удивительно перекликается с подзаголовком его первого поэтического цикла: более чем полвека назад тогда еще совсем молодой поэт поставил перед своими стихами по-солдатски скромные и строгие слова — „Из походной тетради". И вот теперь читатель открывает книгу крупнейшего мастера нашей литературы — „Книгу пути". Объясняя в кратком предисловии смысл этого названия, автор связывает его с восточными традициями и темами Азии, —мы же не можем не связывать „Книгу пути" также и с личностью самого писателя, с его биографией, с его кипучей общественной деятельностью.Более полувека назад дух революции, грозовой ветер надвигавшихся перемен захватили юношеское воображение Николая Тихонова, и с тех далеких лет он как бы вобрал в себя величайшую истину жизни — служение народу и делу освободительной борьбы.С винтовкой в руках, рядовым бойцом Красной Армии,  поэт защищал революционный Петроград от белогвардейских полчищ Юденича, а спустя двадцать с лишним лет, во время Великой Отечественной войны, в тяжелые дни блокады, он снова был среди защитников родного города.


Мы живем рядом

Повесть, рассказы, путевые заметки в прозе и стихах о жизни в Пакистане и Афганистане 1950-х годов.


Рекомендуем почитать
Стихотворения и поэмы

В книге широко представлено творчество поэта-романтика Михаила Светлова: его задушевная и многозвучная, столь любимая советским читателем лирика, в которой сочетаются и высокий пафос, и грусть, и юмор. Кроме стихотворений, печатавшихся в различных сборниках Светлова, в книгу вошло несколько десятков стихотворений, опубликованных в газетах и журналах двадцатых — тридцатых годов и фактически забытых, а также новые, еще неизвестные читателю стихи.


Белорусские поэты

В эту книгу вошли произведения крупнейших белорусских поэтов дооктябрьской поры. В насыщенной фольклорными мотивами поэзии В. Дунина-Марцинкевича, в суровом стихе Ф. Богушевича и Я. Лучины, в бунтарских произведениях А. Гуриновича и Тетки, в ярком лирическом даровании М. Богдановича проявились разные грани глубоко народной по своим истокам и демократической по духу белорусской поэзии. Основное место в сборнике занимают произведения выдающегося мастера стиха М. Богдановича. Впервые на русском языке появляются произведения В. Дунина-Марцинкевича и A. Гуриновича.


Стихотворения и поэмы

Основоположник критического реализма в грузинской литературе Илья Чавчавадзе (1837–1907) был выдающимся представителем национально-освободительной борьбы своего народа.Его литературное наследие содержит классические образцы поэзии и прозы, драматургии и критики, филологических разысканий и публицистики.Большой мастер стиха, впитавшего в себя красочность и гибкость народно-поэтических форм, Илья Чавчавадзе был непримиримым врагом самодержавия и крепостнического строя, певцом социальной свободы.Настоящее издание охватывает наиболее значительную часть поэтического наследия Ильи Чавчавадзе.Переводы его произведений принадлежат Н. Заболоцкому, В. Державину, А. Тарковскому, Вс. Рождественскому, С. Шервинскому, В. Шефнеру и другим известным русским поэтам-переводчикам.


Лебединый стан

Объявление об издании книги Цветаевой «Лебединый стан» берлинским изд-вом А. Г. Левенсона «Огоньки» появилось в «Воле России»[1] 9 января 1922 г. Однако в «Огоньках» появились «Стихи к Блоку», а «Лебединый стан» при жизни Цветаевой отдельной книгой издан не был.Первое издание «Лебединого стана» было осуществлено Г. П. Струве в 1957 г.«Лебединый стан» включает в себя 59 стихотворений 1917–1920 гг., большинство из которых печаталось в периодических изданиях при жизни Цветаевой.В настоящем издании «Лебединый стан» публикуется впервые в СССР в полном составе по ксерокопии рукописи Цветаевой 1938 г., любезно предоставленной для издания профессором Робином Кембаллом (Лозанна)