Стихотворения и поэмы - [110]

А твой мирок, владыка пены,

Я только в случай заношу.

Душет, я отошел на вызов,

Забыл о глянце, о душе

Твоих веранд, ворот, карнизов,

Коров и горожан, Душет.

Не обижайся, недосказ

Необходим, как недосол,

Не я виною, что сейчас

Пылит дороги колесо,

Что миссия моя — не ты,

Что я из стаи гончих

И, как собака, поостыл,

Охоты не окончив.

АВТОР ПОНОСИТ ПАСАНАУР, БРЕЕТСЯ И, СТРАДАЯ БЕССОННИЦЕЙ, ВЕДЕТ НЕНУЖНЫЙ РАЗГОВОР С МЕДВЕЖОНКОМ [66]

На Север! Там не потухает

Мой дом, исполненный вчерне,

В который бьет река лихая,

Врагов наследственных верней.

Второю станцией на «ур»

Ко мне идет Пасанаур.

Айвы и водки маклер,

Форелей пожирнее,

С матрацами из пакли

На жидких галереях,

Пером мохнатых кур

Нацеливший в меня,

Ты — мещанин, Пасанаур,

Забывший паспорт обменять,

Ты высох на безделье,

Валяясь на перинах.

Кабан, мы бриться будем

Назло твоей щетине.

Сегодня вечер прожит,

Похолодели гребни

Ущелий. Зеленой

Стучат листвой виски.

Намылен помазок,

Бумагу нам одолжит

Заброшенный учебник,

Где по морям графленым

Ползут материки.

Но старый атлас вылинял,

Кинь глазом по странице —

Как много стран намыленных

Ждут очереди бриться.

Мы будем и на выстрел

Лицом равняться голым,

Раз имена земель в порезах,

Раз времена расколоты.

…В Пасанауре двор метен

Бывает в день не раз,

Гуляя — призываю сон,

Но он дичится глаз.

Но сон и глух и нем…

Цепями нагруженный,

Из-за столба ко мне

Выходит медвежонок.

Как будто бы огонь,

Как будто вихорь бурый

Лизал его всего

И выгорела шкура.

Ленивый великан,

Пасанаурский Санчо,

Он так же, как духан,

Урча, подачки клянчит.

«Облизывай, рыжий,

Старательней корку, —

Тебя же кнут оближет,

Как солод горький.

Тебе гулять

В дворовой душной рвани,

Твои поля

Засеяли мещане.

И сдохнешь не на родине,

Земляк, —

У потных ног их,

Шеей шевеля.

Чтобы кончать —

Свинцом пробьют висок».

…Он заворчал

И цепи поволок.

И лег меж ночью и столбом,

А звезды рвалися к нему,

Но он, как старый астроном,

Храпел у спячки на дому.

Тут сон ударил по плечу,

Задул окно, закрыл свечу.

ПРОГУЛКА В СТРАНУ ХЕВСУРОВ, ГДЕ МЕДВЕЖОНОК ПУСКАЕТСЯ В РАССУЖДЕНИЯ И ПРИВОДИТ АВТОРА В НЕГОДОВАНИЕ

Не озабочен лунной сметой,

У звездной знати не в чести,

Я просыпаюсь, чтобы в этой

Главе лунатиком пройти.

Медведь поднялся с четверенек,

Кричит за цепную межу:

«Выходи, я тебе и без денег,

Я задаром свой край покажу!

Одежды дерева в лесах,

Природу зуба, когтя, лая…»

Я взвесил цифры на часах,

Они сказали: «Погуляем».

И я гулял, теряя вес, —

В глазах провалы жили,

Часов не счесть и верст не счесть,

Но только всё кружилось.

Кружила по ногам трава,

Не приходившая обратно.

Ущелий бешеные пятна,

Их темноярусный провал,

Их поворот невероятный

Своей неправдой подкупал.

Шумели спины вепрей,

Народ такой — хевсуры,

Хевсуров замки крепли,

Над бездной мост просунув.

И я шагнул во сне

Туда, где замерла нога,

Где граждане камней

Сидят у очага.

Для встречи новой осени,

Для укрепленья духа

Бушует в их обсосанных,

Кривых рогах сивуха.

Что здесь городской наряд,

Моей смятой каскетки блин,

Если черная гор заря

Одевает их до земли?

Лучины стелют по полу

Худые облака,

Года проходят около,

Хевсуров не толкая.

Потеет сборище кольчуг,

Огонь пылает бородатый,

И сабель сто, и копий сто —

Как объяснить, что я не то,

Что я не только сон, я — друг,

Я — современья соглядатай.

Медвежий смех в глаза мне:

«Каков мой край родимый,

Кунак, прошу запомнить:

Мы злы и нелюдимы.

Та самая не наугад,

Подобная потопу,

Шагающая в ногу

Меж классовых бригад,

Штурмующих Европу,

Та самая, что в споре

Столкнула земли лбами,

С кольцом в носу — История

Тут властвует над нами.

Тут ни при чем бетон и кран

Подъемный, свист литейной,

Пока заведует туман

Отделкой троп затейной.

Тут запах неуместен

Твоих столичных песен,

Пока под красною луной

Наездник тешится войной,

Арканом женщин спутав,

А в душах, точно в норах,

Всё так свежо, как будто

Еще в проекте порох».

Тогда, задув обид свечу,

Тогда, размахиваясь, — ведь

И я не каменный, — кричу:

«Остановись, медведь.

Довольно темнотой свистеть,

Молчи пока, как я, как те,

Которым не до шутки,

О привилегиях когтей

Забудь, мятежник явный,

Я не бросаю камня

В тебя и в них.

Я поостыл,

Но знай — далеко ль, здесь ли

Такого скептика, как ты,

Когда-нибудь повесят».

…Сквозь облачную смуту

Возникло солнце в комнате,

Как столб огня в траншее,

Но сон есть сон. Запутав,

Швыряю эти строки

Любителям на шею.

ОБ ОДНОЙ МАЛЕНЬКОЙ ДЕВОЧКЕ В ОСЕТИИ И БОЛЬШИХ ДОРОГАХ ВООБЩЕ

На Север! Там одна простая

Душа волнует жизнь мою,

Под теплый дождь лицо подставив,

Она смеется мне на Юг.

Дорога — что? Чинар расщеп,

Редкой воды полоса,

Друзья на час, тарелка щей,

Слова без адреса,

И снова ночь.

И снова день навстречу

Работы клонит,

Ряды овечьи

Осетинка гонит.

Ей только семь веселых,

Разбойных лет,

Ее колени голые

В песке, в золе.

Она — куста не выше

В сентябрьской позолоте,

И нищетою вышиты

Ее лохмотья.

Ну вырастет она,

Обычаю в отраду,

Даст клятву чугунам,

Стойлу, стаду.

Служанкою пройдет

             Жилья на дно,

             И всё затянет лед,

             И снова — ночь?

             Иль северный устав

             Глаза приманит

             И для нее верста

             Овечья стыдной станет?

             Пока же день горбат,

             Всё по-другому,

             И голода арба

             От дома к дому[67].

             Мне жаль, Осетия,