Стихотворения и поэмы - [17]

И гимнастёрку ей прислали.

Она вдыхала дым живой,

К угрюмым складкам прижималась,

Она опять была женой.

Как часто это повторялось!

Годами снился этот дым,

Она дышала этим дымом –

И ядовитым и родным,

Уже почти неуловимым.

... Хозяйка юная вошла.

Пока старуха вспоминала,

Углы от пыли обмела

И – гимнастёрку постирала.

1974

Подо льдами Северного полюса

Подо льдами Северного полюса

Атомная лодочка плыла.

На свою могилу напоролася,

На свою погибель течь дала.

Подо льдами Северного полюса

Солнышко не светит никогда.

И доходит мне уже до пояса

Тёмная печальная вода.

Не хватает маленького гвоздика –

Имя нацарапать на духу.

Не хватает Родины и воздуха.

Всё осталось где-то наверху.

Подо льдами Северного полюса

Бьётся в борт любимая жена.

Отозваться не хватает голоса.

Отвечает только тишина.

Неизвестный солдат

О, Родина! Как это странно,

Что в Александровском саду

Его могила безымянна

И – у народа на виду.

Из Александровского сада

Он выползает на твой свет.

Как хвост победного парада,

Влачит он свой кровавый след.

Во глубине тысячелетней

Владимир-Солнышко встаёт,

И знаменосец твой последний

По Красной площади ползёт.

Его глаза полны туману

А под локтями синий дым.

Заткнул свою сквозную рану

Он бывшим знаменем твоим.

Его слова подобны бреду

И осыпают прах земной:

«За мной враги идут по следу,

Они убьют тебя со мной.

О, Родина! С какой тоскою

Кричит поруганная честь!

Добей меня своей рукою.

Я криком выдаю: ты здесь.

Немилосердное решенье

Прими за совесть и за страх.

У Божьей Матери прощенье

Я отмолю на небесах...»

Судьба на подвиг не готова.

Слова уходят в пустоту.

И возвращается он снова

Под безымянную плиту.

ГРИБЫ

Когда встаёт природа на дыбы,

Чтó цифры и железо человека!

Ломают грозно сонные грибы

Асфальт непроницаемого века.

А ты спешишь, навеки невозможный

Для мирной осмотрительной судьбы.

Остановись – и сквозь твои подошвы

Начнут буграми рвать тебя грибы.

Но ты не остановишься уже!

Лишь иногда в какую-то минуту

Ты поразишься – тяжести в душе,

Как та сопротивляется чему-то.

1968

СНЕГ

Зимний час. Приглушённые гулы.

Снег идёт сквозь людей и сквозь снег.

Облепляет ночные фигуры,

Замедляет наш яростный бег.

Друг у друга не просим участья

В этой жизни опасной, земной.

Для старинного смертного счастья

Милый друг возвратится домой.

Долго пальцы его ледяные

Будут ключ запропавший искать.

Дверь откроют навстречу родные,

Молча снег он начнёт отряхать.

Будет долго топтаться пред светом.

Будут ждать терпеливо его.

Обнажится под тающим снегом

Пустота – никого! Ничего!

1968

ОТЦУ

Что на могиле мне твоей сказать?

Что не имел ты права умирать?

Оставил нас одних на целом свете.

Взгляни на мать – она сплошной рубец.

Такая рана видит даже ветер!

На эту боль нет старости, отец.

На вдовьем ложе памятью скорбя,

Она детей просила у тебя.

Подобно вспышкам на далёких тучах,

Дарила миру призраков летучих –

Сестёр и братьев, выросших в мозгу…

Кому об этом рассказать смогу?

Мне у могилы не просить участья.

Чего мне ждать?..

Летит за годом год.

- Отец! – кричу. – Ты не принёс нам счастья!.. -

Мать в ужасе мне закрывает рот.

1968

ПОЭТ

Спор держу ли в родимом краю,

С верной женщиной жизнь вспоминаю

Или думаю думу свою –

Слышу свист, а откуда – не знаю.

Соловей ли разбойник свистит,

Щель меж звёзд иль продрогший бродяга?

На столе у меня шелестит,

Поднимается дыбом бумага.

Одинокий в столетье родном,

Я зову в собеседники время.

Свист свистит всё сильней за окном –

Вот уж буря ломает деревья.

И с тех пор я не помню себя:

Это он, это дух с небосклона!

Ночью вытащил я изо лба

Золотую стрелу Аполлона.

1968

* Когда я не плачу, когда не рыдаю, *

Когда я не плачу, когда не рыдаю,

Мне кажется – я наяву умираю.

Долины не вижу, былины не слышу,

Уже я не голосом родину кличу.

И червь, что давно в моём сердце скрывался,

Залётному ворону братом назвался.

Он выгрыз мне в сердце дыру с голосами,

А ворон мне вырвал глаза со слезами.

Но червь провалился сквозь камень безвестный,

Но ворон разбился о купол небесный.

А больше ко мне не укажет следа

Никто… никогда…

1970

ДУБ

То ли ворон накликал беду,

То ли ветром её насквозило,

На могильном холме во дубу

Поселилась нечистая сила.

Неразъёмные кольца ствола

Разорвали пустые разводы.

И нечистый огонь из дупла

Обжигает и долы, и воды.

Но стоял этот дуб испокон,

Не внимая случайному шуму.

Неужель не додумает он

Свою лучшую старую думу?

Изнутри он обглодан и пуст,

Но корнями долину сжимает.

И трепещет от ужаса куст,

И соседство своё проклинает.

1975

РАСПУТЬЕ

Поманила молодость и скрылась.

Ночь прозрачна, дума тяжела.

И звезда на запад покатилась,

Даль через дорогу перешла.

Не шумите, редкие деревья,

Ни на этом свете, ни на том.

Не горите, млечные кочевья

И мосты — между добром и злом.

Через дом прошла разрыв-дорога,

Купол неба треснул до земли.

На распутье я не вижу Бога.

Славу или пыль метет вдали?

Что хочу от сущего пространства?

Что стою среди его теснин?

Всё равно на свете не остаться.

Я пришел и ухожу — один.

Прошумели редкие деревья

И на этом свете, и на том.

Догорели млечные кочевья

И мосты — между добром и злом.

1977

ЧЕТЫРЕСТА

Четыре года моросил,

Слезил окно свинец.

И сын у матери спросил:

— Скажи, где мой отец?

— Пойди на запад и восток,

Увидишь, дуб стоит.

Спроси осиновый листок,

Что на дубу дрожит.