Стихотворения и поэмы - [19]

И легко и звонко запою,

Ибо всё на свете станет новым.

1985

ИСПЫТАНИЕ ЗЕРКАЛОМ

Я хотел рассказать о себе,

Но в ту ночь на Ивана Купала

Треснул с грохотом мир — и в избе

Я увидел зиянье провала.

Возле бездны поставил я стул,

Чтоб туда не шагнуть ненароком.

И, конечно, туда бы шагнул,

Окажись я в раздумье глубоком.

По избе, разглагольствуя вслух,

Я ходил и не скоро заметил,

Как из бездны возник некий дух.

— Что за чёрт!

— Это я! — он ответил.

Сел на стул.

Я не стал возражать.

Гость как гость, и ума не лишённый.

— Ты явился меня искушать? —

Он сказал: — Ты давно искушённый.

Ты в себе, как в болоте, погряз,

Из привычек не вышел ни разу.

Дальше носа не видел твой глаз,

Дальше глаза не видел твой разум.

Оттого ты всю жизнь изнывал,

От томления духа ты плакал,

Что себя самого познавал,

Как задумал дельфийский оракул

Одиночество духа парит,

Разрывая пределы земные,

Одиночество духа творит,

Прозревая уделы иные.

Но принёс тебе зеркало я,

Чтоб не мог ты один оставаться,

Как влюблённый Нарцисс от ручья,

От себя самого оторваться.

Ты поверил, что правда сама,

А не кривда глядит из зерцала.

Ты, конечно, сошел бы с ума,

Если б в нём отраженье пропало.

Ты попался в ловушку мою,

На дешёвую склянку купился.

Глянь вокруг! Ты, как Данте в раю,

В лабиринте зеркал очутился.

Зеркалами я скрыл глубину,

Плоскость мира тебя отражает.

Вместо солнца ты видишь луну,

Только плоскость тебя окружает.

На пустое кричишь ты: «Моё!»,

В роковое уставясь зерцало.

— Я плевал на зерцало твоё!

— Но оно твой плевок возвращало.

— Я твои зеркала разобью,

И смеяться осколки заставлю,

Лабиринты твои распрямлю,

И тебя куда надо отправлю.

— Разбивай — и начнёшь, как двойник,

Размножённый в осколках, смеяться.

Распрямляй — и уткнёшься в тупик,

Отправляй — сам начнёшь отправляться.

Мой хозяин в неравной борьбе

Угадал свой конец неминучий.

Он заложника видит в тебе,

Он на всякий надеется случай.

Мне нужна твоя помощь. Поверь,

Был когда-то и я человеком,

И понёс очень много потерь, —

Он мигнул мне оборванным веком.

Грянул гром — и рассеялся дым.

Сквозняком по избе потянуло.

Гость исчез, стул остался пустым,

И края свои бездна сомкнула.

Что за гость? В голове ни царя,

И мигает оборванным веком.

Он на что намекал, говоря,

Что когда-то был сам человеком?

Видно, плохи дела Сатаны.

Есть на свете чему удивляться,

Если с той, так сказать, стороны

Перебежчики стали являться.

1985

НАВАЖДЕНИЕ

Призраки с четвёртым измереньем

В мир проникли плотным наважденьем.

Среди них ты ходишь и живешь,

Как в гипнозе, слыша их галдёж.

Лица их — сплошные негативы,

Мины их презрительно-брезгливы,

А в глазах, как мысль, мелькает цель,

Людям неизвестная досель.

Одного, другого ненароком

Тронешь, и тебя ударит током.

Мрак включён. Остерегайся впредь;

Ты задел невидимую сеть.

Тут система, ну а мы стихия,

А за нами матушка-Россия,

А за нами Божия гроза...

Всё-таки гляди во все глаза. 

1988

ПОСЛЕДНЕЕ ИСКУШЕНИЕ

Сидя в лодке, учил он народ,

Но сошло на него искушенье.

И в блистающем зеркале вод

Он увидел своё отраженье.

На него, как на призрак, взирал,

Как на беса, который умело

Все движенья его повторял,

Но другой половиною тела.

Половина, что правой была,

Оказалась у призрака левой.

Половина, что левой была,

Оказалась у призрака правой.

В полный голос зашлась тишина,

И случилось на море трясенье.

— Отойди от меня, Сатана! —

Он сказал на своё отраженье.

В полный голос зашлась тишина,

И разбились зеркальные воды.

Отошёл от него Сатана,

Но шипел, словно пена свободы:

— Сидя в лодке, учил ты любви,

Но народ, как твоё отраженье,

Повторял все движенья твои,

Им давая иное значенье.

Ты не зря на свой призрак похож,

На Антихриста царства земного.

Ты ещё от него отойдёшь

И не скажешь при этом ни слова.

Час настал!.. Перед тем как принять

Все большие и малые муки,

Встретил сын свою светлую мать

И услышал счастливые звуки.

Как свеча, его нежность зажглась,

Но сошло на него искушенье.

В тёмных-тёмных зрачках её глаз

Он увидел своё отраженье.

Обнял мать на последнем пути

И увидел Антихриста снова.

От неё поспешил отойти,

Не сказав ни единого слова.

Тяжко было ему принимать

Все большие и малые муки,

На восход и закат простирать

Навсегда пригвождённые руки. 

1991

ЖИВОЙ ГОЛОС

Говори! Я ни в чём не согласен,

Я чужак в твоей женской судьбе.

Только голос твой чист и прекрасен,

Он мне нравится сам по себе.

Нахваталась ты слов, нахваталась,

Все твои измышления — ложь.

Только в голосе жизнь и осталась,

Вызывая ответную дрожь.

Говори! Я с тобой, словно в чаще,

И твой голос могу осязать:

Шелестящий, звенящий, журчащий...

Но такое нельзя рассказать.

Он звенит, он летит, он играет,

Как малиновка в райском саду.

Даже платье твоё подпевает,

Мелодично шумит на ходу.

Даже волосы! Каждый твой волос

От дыханья звенит моего.

Я хотел бы услышать твой голос

Перед гибелью света сего. 

1991

ФЕДОРА

На площадях, на минном русском поле,

В простом платочке, с голосом навзрыд,

На лобном месте, на родной мозоли

Федора-дура встала и стоит.

У бездны, у разбитого корыта,

На перекате, где вода не спит,

На черепках, на полюсах магнита

Федора-дура встала и стоит.

На поплавке, на льдине, на панели,

На кладбище, где сон-трава грустит,

На клавише, на соловьиной трели

Федора-дура встала и стоит.

В пустой воронке вихря, в райской куще,