Стихотворения и поэмы - [19]

В узенькой клетке чиж зачах.

Так я на лютне бренчал, чудак;

Песню мою Венера походя услыхала,

Горестно изумилась и вознегодовала;

Но, убедившись, что все и вправду так,

Молвила: точно, эти

Еретики на свете

Есть, и у них в предмете

Верность, но эти коварные сети – ложь!

Верных влюбленных не найдешь.

ЖЕНСКОЕ ПОСТОЯНСТВО

Любя день целый одного меня,

Что ты назавтра скажешь, изменя?

Что мы уже не те – и нет закона

Придерживаться клятв чужих?

Иль, может быть, опротестуешь их,

Как вырванные силой Купидона?

Иль скажешь: разрешенье брачных уз —

Смерть, а подобье брака – наш союз —

Подобьем смерти может расторгаться,

Сном? Иль заявишь, дабы оправдаться,

Что для измен ты создана

Природой – и всецело ей верна?

Какого б ты ни нагнала туману,

Как одержимый, спорить я не стану;

К чему мне нарываться на рога?

Ведь завтра я и сам пущусь в бега.

ИДЕАЛЬНЫЙ ПРЕДМЕТ

Я не могу любить того,

Кто влюбчив чересчур;

Любовь – неволя для него,

Тиран ему – Амур.

Но и разборчивых особ

Любить – опасный труд;

Такой легко изменит, чтоб

Отведать новых блюд.

Душе претит тот верхогляд,

Кто лишь к красоткам льнет;

Но если кто уродке рад,

Тот сам в душе – урод.

Я остряков не выношу,

Их желчь несносна мне;

Но и болванов попрошу

Держаться в стороне.

Богач подарками скует

И сделает рабой;

Но много ль проку от свобод,

Коль кавалер скупой?

Кого же выбрать из мужчин,

Без страха полюбя?

Всего надежней – без причин —

Любить саму себя.

АЛХИМИЯ ЛЮБВИ

Кто в руднике Любви рыл глубже моего,

Тот скажет, где там скрыто волшебство.

А я любил душой и телом,

Но скоротай хоть век за этим делом —

На приисках Любви не сыщешь ничего:

Там надувательство сплошное.

Алхимики, мошенничая, чтут

Чреватый золотом сосуд,

А все живут с пустой мошною —

К лицу ли нам старание смешное?

Ведь наших упований средоточье —

Любовь – лишь зимний холод летней ночью.

Бессмысленной возне готовы мы принесть

Свободу в жертву, время, деньги, честь.

Да что это за радость, если ею

Натешиться – и моему лакею

И мне – дано равно? Как это перенесть?

А если кто-нибудь поклялся,

Что любит душу, а не плоть,

То вразуми его Господь, —

Несчастный просто обознался:

Осанной шум кабацкий показался.

Ведь женщины как мумии – наружно

Красивы, но решительно бездушны!

ПРОЩАНИЕ С ЛЮБОВЬЮ

Любви еще не зная,

Я в ней искал неведомого рая,

Я так стремился к ней,

Как в смертный час безбожник окаянный

Стремится к благодати безымянной

Из бездны темноты своей:

Незнанье

Лишь пуще разжигает в нас желанье,

Мы вожделеем – и растет предмет,

Мы остываем – сводится на нет.

Так жаждущий гостинца

Ребенок, видя пряничного Принца,

Готов его украсть;

Но через день желание забыто,

И не внушает больше аппетита

Обгрызенная эта сласть;

Влюбленный,

Еще недавно пылко исступленный,

Добившись цели, скучен и не рад,

Какой-то меланхолией объят.

Зачем, как Лев и Львица,

Не можем мы играючи любиться?

Печаль для нас – намек,

Чтоб не был человек к утехам жаден,

Ведь каждая нам сокращает на день

Отмеренный судьбою срок;

А краткость

Блаженства и существованья шаткость

Опять в нас подстрекают эту прыть —

Стремление в потомстве жизнь продлить.

О чем он умоляет,

Смешной чудак? О том, что умаляет

Его же самого, —

Как свечку, жжет, как воск на солнце, плавит,

Пока он обольщается и славит

Сомнительное божество.

Подальше

От сих соблазнов, их вреда и фальши! —

Но Змея грешного (так он силен)

Цитварным семенем не выгнать вон.

БЛОХА

Взгляни и рассуди: вот блошка;

Куснула, крови выпила немножко,

Сперва – моей, потом – твоей,

И наша кровь перемешалась в ней.

Какое в этом прегрешенье?

Где тут бесчестье и кровосмешенье?

Пусть блошке гибель суждена —

Ей можно позавидовать: она

Успела радости вкусить сполна!

О погоди, в пылу жестоком

Не погуби три жизни ненароком:

Здесь, в блошке – я и ты сейчас,

В ней храм и ложе брачное для нас;

Наперекор всему на свете

Укрылись мы в живые стены эти.

Ты смертью ей грозишь? Постой!

Убив блоху, убьешь и нас с тобой:

Ты не замолишь этот грех тройной.

Упрямица! Из прекословья

Взяла и ноготь обагрила кровью.

И чем была грешна блоха —

Тем, что в ней капля твоего греха?

Казнила – и глядишь победно:

Кровопусканье, говоришь, не вредно.

А коли так, что за беда?

Прильни ко мне без страха и стыда:

В любви моей тем паче нет вреда.

ПРОКЛЯТИЕ

Будь проклят, кто прознает иль помянет

Моей любимой имя! Пусть, влеком

Влекущейся за кошельком,

Он шлюхи домогаться станет,

Что всех врагов его в кровать заманит!

Пусть он казнится, презираем той,

Что всех презренней, – под ее пятой,

В клещах стыда и похоти слепой.

Пусть страсть его до умопомраченья,

А корчи до подагры доведут!

Пусть над собой вершит он суд

Не за грехи: не в них мученье,

Но в том, сколь мерзостен предмет влеченья.

Кровосмешеньем осквернив постель,

Пусть чахнет он, качая колыбель

Младенца, что лишил его земель.

Пускай во сне он против государства

Злоумышляет, а спросонья сам

Себя предаст – и сыновьям

(Исчадьям женского коварства)

Оставит лишь бесчестье да мытарства.

Или нахлебники, страшней гиен,

Пусть так его терзают, что взамен

К обрезанным решит он сдаться в плен!

Вся желчь дуэний, вся худая слава

Картежников, весь смертоносный яд,

Что травы с тварями таят,

Тиранов тайная отрава

И зло пророчеств, – вот моя расправа,

Которая проклятьем пасть должна

На нечестивца! Если ж то