Стихотворения и поэмы - [16]

Вздыхать о той, которой он не мил?

А нынче мы – ни шагу от завета

Божка жестокого: сему примета,

Что сам люблю я без ответа.

Для этого ль мальчишку обучали?

Его заботой было – распознать

Двух душ взаимный пламень и вначале

Друг к дружке их умело подогнать,

Загладить и приладить: только это!

Не мог он и помыслить, чтобы где-то

Любовь осталась без ответа.

Но возгордился деспот малолетний —

В Юпитеры, как видно, метит он:

И страсть, и гнев, размолвки, письма, сплетни, —

Всем ведает отныне Купидон.

О, был бы он низвергнут, сжит со света —

Божок, чья власть столь многими воспета, —

Я не любил бы без ответа!

Но богохульствовать, пока он в силе,

Не стану, чтоб не вызвать худших бед:

Меня лишить любви он может – или

Ее принудит полюбить в ответ,

Но страсть такая – хуже пустоцвета:

Подделка, что душою не согрета!

Уж лучше пытка без ответа.

РАЗБИТОЕ СЕРДЦЕ

Он целый час уже влюблен

И цел еще? Не верь бедняге!

Любовью был бы он спален

Быстрей, чем хворост при хорошей тяге.

Ну кто в рассказ поверит мой,

Что год я проболел чумой?

Кто видел, в здравом находясь рассудке,

Чтоб бочка с порохом горела сутки?

Нет худшей доли, чем попасть

К любви в безжалостные руки:

Она не забирает часть

От сердца, как берут иные муки, —

Она сжирает целиком,

Как щука, нас одним глотком,

Бьет наповал и косит ряд за рядом,

Как из мортир со сдвоенным зарядом.

Не так же ль точно, посуди,

Любовь со мною расквиталась?

К тебе я сердце нес в груди,

А после нашей встречи что с ним сталось?

Будь у тебя оно – в ответ

Твое смягчилось бы. Но нет!

Любовь его по прихоти нежданной

Швырнула об пол, как сосуд стеклянный.

Но так как полностью в ничто

Ничто не может обратиться,

Осколков тысяча иль сто

В моей груди сумели разместиться.

В обломке зеркала – черты

Все те же различаешь ты;

Обломкам сердца ведомы влеченья,

Восторг и грусть… Но не любви мученья.

ТРОЙНОЙ ДУРАК

Я дважды дурнем был:

Когда влюбился и когда скулил

В стихах о страсти этой;

Но кто бы ум на глупость не сменил,

Надеждой подогретый?

Как опресняется вода морей,

Сквозь лабиринты проходя земные,

Так, мнил я, боль души моей

Замрет, пройдя теснины стиховые:

Расчисленная скорбь не так сильна,

Закованная в рифмы, не страшна.

Увы! к моим стихам

Певец, для услажденья милых дам,

Мотив примыслил модный —

И волю дал неистовым скорбям,

Пропев их принародно.

И без того Любви приносит стих

Печальну дань; но песня умножает

Триумф губителей моих

И мой позор тем громче возглашает.

Так я, перемудрив, попал впросак:

Был дважды дурнем – стал тройной дурак.

ПИЩА ЛЮБВИ

Амур мой погрузнел, отъел бока,

Стал неуклюж, неповоротлив он;

И я, приметив то, решил слегка

Ему урезать рацион,

Кормить его умеренностью впредь —

Неслыханная для Амура снедь!

По вздоху в день – вот вся его еда,

И то: глотай скорей и не блажи!

А если похищал он иногда

Случайный вздох у госпожи,

Я прочь вышвыривал дрянной кусок:

Он черств и станет горла поперек.

Порой из глаз моих он вымогал

Слезу, – и солона была слеза;

Но пуще я его остерегал

От лживых женских слез: глаза,

Привыкшие блуждать, а не смотреть,

Не могут плакать, разве что потеть.

Я письма с ним марал в единый дух,

А после – жег! Когда ж ее письму

Он радовался, пыжась, как индюк, —

Что пользы, я твердил ему,

За титулом, еще невесть каким,

Стоять наследником сороковым?

Когда же эту выучку прошел

И для потехи ловчей он созрел,

Как сокол, стал он голоден и зол:

С перчатки пущен, быстр и смел,

Взлетает, мчит и с лету жертву бьет!

А мне теперь – ни горя, ни забот.

ЗАВЕЩАНИЕ

Пока дышу, сиречь пред издыханьем,

Любовь, позволь, я данным завещаньем

Тебе в наследство слепоту отдам

И Аргусу – глаза, к его глазам;

Язык дам Славе, уши – интриганам,

А слезы – горьким океанам.

Любовь, ты учишь службу несть

Красе, которой слуг не перечесть,

И одарять лишь тех, кому богатства не известь.

Кометам завещаю постоянство,

Придворным – верность, праведникам —

чванство;

Иезуиту – лень и простоту,

Недвижность и задумчивость – шуту;

Объездившим полмира – молчаливость,

И Капуцину – бережливость.

Любовь, меня ты гонишь вспять

К любимой, что меня не жаждет знать,

И учишь одарять лишь тех, кто дар не в силах

взять.

Дарю учтивость университетским

Студентам, добродетельность – немецким

Сектантам и отступникам; засим

Пусть набожность мою воспримет Рим;

Голодной солдатне дарю смиренье

И пьяным игрокам – терпенье.

Любовь, ты учишь круглый год

Любить красу, для коей я – урод,

И одарять лишь тех, кто дар насмешкою почтет.

Друзьям я имя доброе оставлю,

Врагов трудолюбивостью ославлю;

Философам сомненья откажу,

Болезни – лекарям и кутежу;

Природе – все мои стихотворенья,

Застолью – острые реченья.

Любовь, ты мнишь меня подбить

Любимую вторично полюбить

И учишь так дарить, чтоб дар сторицей

возвратить.

По ком звонит сей колокол, горюя, —

Курс анатомии тому дарю я;

Нравоученья отошлю в Бедлам,

Медали дам голодным беднякам;

Чужбине кто судьбу свою поручит —

Английский мой язык получит.

Любовь, ты учишь страсти к ней,

Дарящей только дружбою своей, —

Так что ж, и я дарю дары, которых нет глупей.

Довольно! Смерть моя весь мир карает,

Зане со мной влюбленность умирает;

Красам ее цена отныне – прах,

Как злату в позабытых рудниках;

И чарам втуне суждено храниться,

Как солнечным часам в гробнице.

Любовь, ты приводила к той,