Стихотворения и поэмы - [15]

Слеза из глаз

Вмещает целый мир, тобой творимый;

Пока, моим вослед, из глаз любимой

Не хлынет слез прилив, весь мир сметая зримый.

Вдвойне Луна!

Не потопи меня в хрустальной сфере!

Смерть не наплачь мне, на худом примере

Не научи волну с морского дна:

Урок ветрам

Не нужен там,

Где буря нас и так не забывает.

Вздох расставанья гибелен бывает:

Кто горше плачет, тот другого убивает.

ЛИХОРАДКА

Не умирай! – иначе я

Всех женщин так возненавижу,

Что вкупе с ними и тебя

Презреньем яростным унижу.

Прошу тебя, не умирай! —

С твоим последним содроганьем

Весь мир погибнет, так и знай,

Ведь ты была его дыханьем.

Лишен тебя, своей души,

Останется он разлагаться,

Как труп в кладбищенской тиши,

Где люди-черви копошатся.

Схоласты спорят до сих пор:

Спалит наш мир какое пламя?

О мудрецы, оставьте спор,

Сей жар проклятый – перед вами.

Но нет! не смеет боль терзать

Так долго – ту, что стольких чище;

Не может без конца пылать

Огонь – ему не хватит пищи.

Как в небе метеорный след,

Хворь минет вспышкою мгновенной,

Твои же красота и свет —

Небесный купол неизменный.

О мысль предерзкая – суметь

Хотя б на час, безмерно краткий,

Вот так тобою овладеть,

Как этот приступ лихорадки!

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Она мертва; а так как, умирая,

Все возвращается к первооснове,

А мы основой друг для друга были

И друг из друга состояли,

То атомы ее души и крови

Теперь в меня вошли, как часть родная,

Моей душою стали, кровью стали

И грозной тяжестью отяжелили.

И все, что мною изначально было

И что любовь едва не истощила:

Тоску и слезы, пыл и горечь страсти —

Все эти составные части

Она своею смертью возместила.

Хватило б их на много горьких дней;

Но с новой пищей стал огонь сильней.

И вот, как тот правитель,

Богатых стран соседних покоритель,

Который, увеличив свой доход,

И больше тратит, и быстрей падет,

Так – если только вымолвить посмею —

Так эта смерть, умножив свой запас,

Меня и тратит во сто крат щедрее,

И потому все ближе час,

Когда моя душа, из плена плоти

Освободясь, умчится вслед за ней:

Хоть выстрел позже, но заряд мощней,

И ядра поравняются в полете.

НОЧНАЯ ПЕСНЬ В ДЕНЬ СВЯТОЙ ЛЮСИИ

Ты полночь года, мрачная Люсия, —

На семь часов выходит солнце днем —

Не грозный огнь таится в нем,

А только сполохи пустые.

Животворящий сок

Иссяк, и хладный труп земли иссох,

А жизнь свернулась пологом у ног.

Но мир угасший кажется живее

Пред мною – эпитафией своею.

Любовник будущий, смотри, каков я,

И вспомни в час, как будешь ты влюблен —

Я прах, который претворен

Алхимиком, сиречь Любовью.

Смотри, сколь мощен тот,

Кто квинтэссенцию воссоздает

Из тьмы, утрат, отсутствий и пустот.

Я им убит – и воскрешен, однако,

Из несуществованья, смерти, мрака.

Другим дана душа, и дух, и тело —

Все элементы мира слиты в них.

Стать кладбищем пустот немых

Мне одному любовь велела.

Мы плакали вдвоем —

Мир был похож на бурный водоем;

В два Хаоса, пылающих огнем,

Ревнивая нас обращала мука;

Бессмертных душ лишала нас разлука.

Я – эликсир, из ничего созданный,

Когда она (возможно ли?) мертва.

Адамов сын и зверь, трава

И червь, и камень бездыханный

Способны и любить

И ненавидеть. Всех связует нить,

Любой владеет чем-то, дабы жить.

И даже тень от некого предмета

Ложится, и немыслима без света.

Но я Ничто, и солнце мне не встанет.

Любовник будущий, когда в свой срок

Светило меньшее воспрянет

И в полночь вступит в Козерог,

Не трать напрасно дней;

Моя ж любовь в обители своей

Пирует, и, готовясь к встрече с ней,

Вигилией, Кануном назову я

Полночный час и полночь годовую.

ЦВЕТОК

Тебе и невдогад,

Цветок, что здесь родился

И на моих глазах семь дней подряд

Тянулся, расцветал и вверх стремился,

Теплу и блеску солнечному рад, —

Но невдогад

Тебе, что грянут заморозки скоро

И венчик твой умчится с грудой сора.

Тебе и невдогад,

Смешное сердце, – как синица,

Влетевшая в чужой, запретный сад,

Мечтая здесь навеки поселиться:

Мол, песенки мои хозяйке льстят, —

Но невдогад

Тебе, что завтра утром на рассвете

Покинуть нам придется кущи эти.

И что ж? Мучитель мой,

Ты заявляешь мне с насмешкой:

Пора – так отправляйся, дорогой,

А я останусь: мне какая спешка?

Пускай друзья в столице ублажат

Твой слух и взгляд,

А также вкус разнообразьем лестным;

Что тебе сердце на пиру телесном?

Ты остаешься? – пусть!

Прощай; но поумерь стремленья;

Знай: просто сердце, боль его и грусть,

Для женщин – нечто вроде привиденья:

Вещь странная, без вида и примет;

Иной предмет

Приставить к делу им поможет опыт;

Но что им сердца любящего ропот!

Увидимся опять

Там, в Лондоне, дней через двадцать;

Успею я румянец нагулять

От вас вдали; счастливо оставаться.

Явись же к сроку по моим следам:

Тебя отдам

Я только той, какая б восхотела

Меня всего – души моей и тела.

АГАТОВЫЙ ПЕРСТЕНЬ

Ты черен, как моя тоска,

И хрупок, как любовь ее хрупка, —

Двух супротивных наших свойств причудливый

тайник:

Храниться можешь век, сломаться – вмиг.

О, почему ты не сродни

Венчальным кольцам? Все-таки они

Любовь скрепляют веществом, что тверже

и ценней,

Чем ты, поделка модных кустарей.

И все ж укрась мизинец мой,

С ее большого пальца дар благой!

Живи со мной, ведь та, что свой обет разбить

смогла,

Уж верно, и тебя б не сберегла.

БОЖЕСТВО ЛЮБВИ

Хотел бы дух любовника призвать я,

Что до рожденья Купидона жил.

Знавал ли он столь низкое занятье: