Стихотворения - [4]

Слова выстроились рядом вагин —

Он позвал друзей.

Слова предстали сморщенными вагинами, играющими Генделя —

Он сдал их в музей.

Слова прикатили бочки вина —

Он дал ему скиснуть и замариновал им лук.

Ворон свистнул.

Слова атаковали его шипящей бомбой —

Он не слушал.

Слова окружили и наводнили его придыхательными —

Он клевал носом.

Слова вторглись партизанскими губными —

Ворон щёлкнул клювом, почесался.

Слова затопили его массами согласных —

Ворон глотнул воды и возблагодарил небо.

Слова вдруг испугались и сбежали,

Укрывшись в череп мёртвого шута

И захватив с собой весь мир —

Но мир и не заметил.

Ворон зевнул — давным-давно

Он выклевал весь этот череп начисто.

Теология Ворона

Ворон понял, что Бог его любит —

Иначе он бы свалился замертво.

Итак, доказано.

Ворон восхищённо прислушался к биению своего сердца.

И понял, что Бог говорит через Ворона —

Само существование суть Его откровение.

Но что

Любит камни и говорит через камни?

Они ведь вроде тоже существуют.

И что говорит через странное молчание

После того, как затихло бряцанье когтей?

И что любит катышки,

Вываливающиеся из подвешенных мумифицированных воронов?

Что говорит через молчание свинца?

Ворон понял, что есть два Бога —

Один гораздо крупнее другого

Любит своих врагов

И владеет всем оружием.

Падение Ворона

Когда Ворон был белым, он решил, что солнце чересчур белое.

Решил, что сияние солнца уж слишком бело.

Он решился напасть на него и одолеть.

Он наполнился бешеной силой до самых краёв.

Он наскрёб весь свой гнев и раздул его до небес.

Он нацелился клювом в самое сердце солнца.

Он рассмеялся всем своим существом

И атаковал.

От его боевого клича враз постарели деревья,

Расплющились тени.

Но солнце лишь вспыхнуло ярче;

Разгорелось, и Ворон вернулся обугленным, чёрным.

Он открыл было рот, но и голос его оказался угольно-чёрным.

"Там, наверху, — наконец произнёс он, —

Где белое — чёрное, а чёрное — белое, я победил".

Ворон и птицы

Когда орёл парил в рассветном изумрудном небе

Когда кроншнеп рыбачил на закате под звон бокалов

Когда ласточка падала камнем через женскую песню в пещере

И стриж мчался сквозь дыхание фиалки

Когда сыч уплывал от завтрашней совести

И воробей счищал с себя вчерашние обещания

И цапля вырывалась из бессемеровского сияния

И синехвостка расстёгивала кружевные панталоны

И дятел долбил всё дальше от плуга и розовой фермы

И чибис кувыркался со стиральной машины

Пока снегирь жирел на яблоневых почках

И щегол набухал на солнце

И вертишейка горбилась на луне

И зимородок пялился с капельки росы

Ворон раскорячился на пляже вниз головой среди отбросов, обжираясь упавшим мороженым.

Криминальная баллада

Жил-был человек и когда он родился

Женщина упала между кораблём и пристанью

На повороте от луны к солнцу

Крики её мольбы затихли

И когда он сосал

И жадно приникал к горячей пище

Голова старой леди кренилась, губы её расслаблялись

Лишившись топлива, она стала просто маской

Отражённой в коричневых полупустых бутылках

И в глазах родичей

Мелких кругах на блёклой коже

И когда он бежал, с криком восторга хватаясь за игрушку

Из-под металлолома дёрнулся старик

Уставился на вощёные ботинки под боком

И медленно забыл гомеровские смерти

Пикирующее натуральное хозяйство

Простой тёмной занавески

И когда он прижал первую любовь животом к животу

Жёлтая женщина замычала

На полу, и муж глядел

Сквозь обезболивающую маску

И чувствовал картон своего тела

И когда он гулял в саду своём и смотрел на детей своих

Скачущих среди собак и мячей

Он не мог слышать их глупеньких песенок и лая

Из-за автоматов

И криков и смеха в камере

Спутавшейся в воздухе с его слухом

И не мог он повернуть к дому

Ибо женщина с жуткой болью каталась в пламени

И взывала к нему постоянно

Из пустого пруда золотых рыбок

И когда он начал орать, защищая свой слух

И колоть своё зрение в щепки

Руки его внезапно покрылись кровью

И теперь он бежал от детей и бежал от дома

Держа окровавленные руки подальше от всего

И бежал вдоль дороги и прямо в лес

И под листвой он сел рыдая

И под листвой сидел рыдая

Пока не начал хохотать

Ворон на берегу

Слыша взрывы гальки, видя, как она скачет,

Ворон прикусил язык.

Видя, как пена морская громоздится горой,

Ворон потуже завернулся в гусиную кожу.

Чуя, как брызги от морских кореньев тают на загривке,

Ворон вцепился пальцами в мокрые камешки.

Когда запах китовой берлоги, омут последней молитвы краба

Пробуравил его ноздри,

До него дошло, что он на земле.

Он понял, что ухватил

Мимолётную часть

Оглушительных криков и конвульсий моря.

Понял, что стал лишним свидетелем, что никому не нужны

Ни понимание его, ни помощь —

Предельного усилия мозга в его крошечном черепе

Хватило лишь на то, чтоб удивиться морю:

От чего может быть так больно?

Претендент

Жил-был человек, и был он сильнейшим

Из сильных.

Он скрежетал зубами словно скалами.

Хотя его тело стремилось наружу как поток со скалы

Вливаясь дымом в глубокую глотку

Он прибил там себя гвоздями из ничего

Все женщины в мире не могли его сдвинуть

Они приходили с искаженными камнем ртами

Они приходили и солили своими слезами его раны от гвоздей

Лишь добавляя горечь

К его напряжению

Он бросил ради них свою улыбку свою гримасу

На глядящем вверх лице тела лежащего лицом вниз

Неприступный как мертвец