Стихотворения (1927) - [5]

а по рожденью

                       грузин.

Три

      разных капли

                           в себе совмещав,

беру я

           право вот это —

покрыть

             всесоюзных совмещан.

И ваших

              и русопетов.

ФАБРИКАНТЫ ОПТИМИСТОВ

>(ПРОВИНЦИАЛЬНОЕ)

Не то грипп,

не то инфлуэнца.

Температура

                    ниже рыб.

Ноги тянет.

                  Руки ленятся.

Лежу.

         Единственное видеть мог:

напротив — окошко

                               в складке холстика —

«Фотография Теремок,

Т. Мальков и М. Толстиков».

Весь день

                над дверью

                                  звоночный звяк,

а у окошка

                 толпа зевак.

Где ты, осанка?!

                          Нарядность, где ты?!

Кто в шинели,

                       а кто в салопе.

А на витрине

                     одни Гамлеты,

одни герои драм и опер.

Приходит дама,

                         пантера истая —

такая она от угрей

                             пятнистая.

На снимке

                нету ж —

слизала ретушь.

И кажется

                этой плоской фанере,

что она Венера по крайней мере.

И рисуется ее глазам уж,

что она

            за Зощенку

                              выходит замуж.

Гроза окрестностей,

                                малец-шалопай

сидит на карточке

                             паем-пай:

такие, мол, не рассыпаны,

                                         как поганки по́ лесу,—

растем

           марксизму и отечеству на пользу.

Вот

      по пояс

                  усатый кто-то.

Красив —

                не пройдешь мимо!

На левых грудях —

                               ордена Доброфлота,

на правых —

                     Доброхима.

На стуле,

               будто на коне кирасир,

не то бухгалтер,

                          не то кассир.

В гарантию

                  от всех клевет и огорчений

коленки сложил,

                          и на коленки-с

поставлены

                   полные собрания сочинений:

Бебель,

            Маркс

                      и Энгельс.

Дескать, сидим —

                              трудящ и старателен,—

ничего не крали

                         и ничего не растратили.

Если ты загрустил,

                               не ходи далеко —

снимись по пояс

                           и карточку выставь.

Семейному уважение,

                                   холостому альков.

Салют вам,

                   Толстиков и Мальков —

фабриканты оптимистов.

Саратов

«ЗА ЧТО БОРОЛИСЬ?»

Слух идет

                бессмысленен и гадок,

трется в уши

                     и сердце ёжит.

Говорят,

              что воли упадок

у нашей

             у молодежи.

Говорят,

              что иной братишка,

заработавший орден,

                                  ныне

про вкусноты забывший ротишко

под витриной

                      кривит в унынье.

Что голодным вам

                              на зависть

окна лавок в бутылочном тыне,

и едят нэпачи и завы

в декабре

               арбузы и дыни.

Слух идет

                о грозном сраме,

что лишь радость

                            развоскресе́нена,

комсомольцы

                      лейб-гусарами

пьют

        да ноют под стих Есенина.

И доносится до нас

сквозь губы́ искривленную прорезь:

«Революция не удалась…

За что боролись?..»

И свои 18 лет

под наган подставят —

                                     и нет,

или горло

                впетлят в ко́ски.

И горюю я,

                 как поэт,

и ругаюсь,

                 как Маяковский.

Я тебе

           не стихи ору,

рифмы в этих делах

                                 ни при чем;

дай

      как другу

                    пару рук

положить

               на твое плечо.

Знал и я,

              что значит «не есть»,

по бульварам валялся когда,—

понял я,

             что великая честь

за слова свои

                      голодать.

Из-под локона,

                       кепкой зави́того,

вскинь глаза,

                     не грусти и не злись.

Разве есть

                 чему завидовать,

если видишь вот эту слизь?

Будто рыбы на берегу —

с прежним плаваньем

                                  трудно расстаться им.

То царев горшок берегут,

то

    обломанный шкаф с инкрустациями.

Вы — владыки

                       их душ и тела,

с вашей воли

                      встречают восход.

Это —

          очень плевое дело,

если б

          революция захотела

со счетов особых отделов

эту мелочь

                 списать в расход.

Но, рядясь

                 в любезность наносную,

мы —

         взамен забытой Чеки —

кормим дыней их ананасною,

ихних жен

                одеваем в чулки.

И они

         за все за это,

что чулки,

                что плачено дорого,

строят нам

                  дома и клозеты

и бойцов

              обучают торгу.

Что ж,

          без этого и нельзя!

Сменим их,

                   гранит догрызя.

Или

      наша воля обломалась

о сегодняшнюю

                         деловую малость?

Нас

      дело

              должно

                          пронизать насквозь,

скуленье на мелочность

                                       высмей.

Сейчас

            коммуне

                          ценен гвоздь,

как тезисы о коммунизме.

Над пивом

                 нашим юношам ли

склонять

              свои мысли ракитовые?

Нам

      пить

             в грядущем