Стихотворения (1927) - [7]

Шрифт
Интервал

Но город — вперед,
                               но город —
                                                 не сыт,
но городу
               и этого мало.
Потом
           постепенно
пришла степенность…
Порозовел
                 постепенно
                                   февраль,
и ветер стихнул резкий.
И влез
           на трон
                       соглашатель и враль
под титулом:
                     «Мы —
                                 Керенский».
Но мы
          ответили,
                          гневом дыша:
— Обратно
                  земной
                              не завертится шар.
Слова
          переделаем в дело! —
И мы
        дошли,
                   в Октябре заверша
то,
    что февраль не доделал.

КОРОНА И КЕПКА

Царя вспоминаю —
                              и меркнут слова.
Дух займет,
                   и если просто «главный».
А царь —
               не просто
                              всему глава,
а даже —
               двуглавный.
Он сидел
               в коронном ореоле,
царь людей и птиц…
                                 — вот это чин! —
и как полагается
                          в орлиной роли,
клюв и коготь
                     на живье точил.
Точит
         да косит глаза грозны́!
Повелитель
                   жизни и казны.
И свистели
                  в каждом
                                онемевшем месте
плетищи
              царевых манифестин.
«Мы! мы! мы!
Николай вторы́й!
двуглавый повелитель
                                    России-тюрьмы
и прочей тартарары,
царь польский,
                        князь финляндский,
принц эстляндский
                              и барон курляндский,
издевающийся
                        и днем и ночью
над Россией
                    крестьянской и рабочей…
и прочее,
              и прочее,
                            и прочее…»
Десять лет
прошли —
                 и нет.
Память
            о прошлом
                             временем гра́бится…
Головкой русея,
— вижу —
                 детям
                           показывает шкрабица
комнаты
             ревмузея.
— Смотрите,
                    учащие
                                чистописание и черчение,
вот эта бумажка —
                              царское отречение.
Я, мол,
           с моим народом —
                                         квиты.
Получите мандат
                           без всякой волокиты.
Как приличествует
его величеству,
подписал,
                поставил исходящий номер —
и помер.
И пошел
             по небесной
                                скатерти-дорожке,
оставив
            бабушкам
                            ножки да рожки.
— А этот…
                 не разберешься —
                                               стул или стол,
с балдахинчиками со всех сторон?
— Это, дети,
                    называлось «престол
отечества»
                  или —
                             «трон».
«Плохая мебель!» —
как говорил Бебель.
— А что это за вожжи,
                                   и рваты и просты́? —
Сияют дети
                   с восторга и мления.
— А это, дети,
                       называлось
                                         «бразды
правления».
Корона —
               вот этот ночной горшок,
бриллиантов пуд —
                                устанешь носивши.—
И морщатся дети:
                            — Нехорошо!
Кепка и мягше
                       и много красивше.
Очень неудобная такая корона…
Тетя,
        а это что за ворона?
— Двуглавый орел
                              под номером пятым.
Поломан клюв,
                       острижены когти.
Как видите,
                  обе шеи помяты…
Тише, дети,
                  руками не трогайте! —
И смотрят
                с удивлением
                                      Маньки да Ванятки
на истрепанные
                         царские манатки.

ПЕРВЫЕ КОММУНАРЫ

Немногие помнят
                            про дни про те,
как звались,
                   как дрались они,
но память
                об этом
                             красном дне
рабочее сердце хранит.
Когда
         капитал еще молод был
и были
           трубы пониже,
они
      развевали знамя борьбы
в своем
            французском Париже.
Надеждой
                в сердцах бедняков
                                               засновав,
богатых
             тревогой выев,
живого социализма
                               слова
над миром
                 зажглись впервые.
Весь мир буржуев
                             в аплодисмент
сливал
            ладонное сальце,
когда пошли
                    по дорожной тесьме
жандармы буржуев —
                                   версальцы.
Не рылись
                 они
                       у закона в графе,
не спорили,
                   воду толча.
Коммуну
              поставил к стене Галифе,
французский
                     ихний Колчак.
Совсем ли умолкли их голоса,
навек удалось ли прикончить? —
Чтоб удостовериться,
                                   дамы
                                            в глаза
совали
            зонтика кончик.
Коммуну
              буржуй
                          сжевал в аппетите
и губы
           знаменами вытер.

Еще от автора Владимир Владимирович Маяковский
Флейта- позвоночник

Вначале поэма называлась "Стихи ей". Отдельной книгой вышла в феврале 1916 года. Все дореволюционные издания содержали цензурные изъятия. Купюры были восстановлены только в сборнике "Все сочиненное Владимиром Маяковским" (т.1-2, 1919), где поэма была напечатана под названием "Флейта позвоночника"."За всех вас,которые нравились или нравятся,хранимых иконами у души в пещере,как чашу вина в застольной здравице,подъемлю стихами наполненный череп.".


Баня. Клоп

«Баня» (1929) и «Клоп» (1928) – интереснейшие сатирические пьесы Маяковского. Жанр этих комедий трудно определить – настолько оригинально и естественно в них соседствуют едкая социальная сатира, фантастика и фантасмагория. В причудливых, эксцентричных сюжетах «Бани» и «Клопа» автор в увлекательной и забавной форме обличил ненавистные ему мещанство и лживость, бюрократизм и ханжество. В сборник также вошли поэмы «Люблю», «Про это», «Хорошо!».


Что такое хорошо и что такое плохо (ч/б рисунки)

Что такое хорошо и что такое плохо.Рисунки Алексея Пахомова. 1949 г.


Война и мир

В поэме «Война и мир» (вторая половина заглавия в дореволюционной орфографии писалась через «i» — «Mip», то есть вселенная) необыкновенная широта поэтических ассоциаций, гиперболизм поэтического стиля Маяковского соединяются с осознанием им невиданного размаха социальных противоречий жизни. Место действия поэмы — огромная арена, весь мир, а действующие лица — не только народы и страны, но и вся вселенная. Любовь к человеку, к «живому», противопоставлена в поэме «убийце-победе».


150 000 000

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Люблю

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.