Стихи - [12]

но сквозь них — ни слезы, ни рука.

И опять взгляну — который час,

девять здесь — одиннадцать у вас,

будто эта призрачная нить

расстоянье может изменить.

Будто станет маленьким — простор,

и за лесом встанут спины гор,

все как сон, плывущий наяву…

По каким часам я здесь живу?

But his feet were hewn from under him,

and he was hurled upon his face…his iron

crown they beat into a collar for his neck

and his head was bowed upon his knees.

[14.10.92]

ПОСЛЕ

Ноги подломились — больно!

Что же вы теперь — довольны?

Радуйтесь, врага нету,

вечному сиять свету.

Слабому одна милость —

до колен лицо клонилось,

острые зубцы режут,

и ваш дивный смех — скрежет.

Ночь теперь полна ядом —

не успеть, не встать рядом,

не достигнуть Врат Ночи,

память душу жжет, точит.

Как теперь идти — поздно,

пред одною — все звезды,

пред одною — все боли,

где же взять теперь воли?

Одному-то как в мире?

Милосердна ночь — шире,

в темноту упасть криком,

и все сны — одним ликом.

И все дни — одним светом,

и его уже — нету,

а идти куда — ясно,

а звезда твоя — гаснет…

Сердце догорит — черным,

ветер злобно плащ дернет.

Лишь одно тебе ново —

вспомнишь ли любовь снова?

[1.11.92]

«Если в терпкой траве упаду…»

Если в терпкой траве упаду,

Не почуяв еще, что свершилось,

если в небе увижу звезду,

где вчера ничего не светилось,

если ветер дохнет темнотой,

и дорога прорежет предгорья,

я своею отправлюсь тропой —

то ли к счастью, а то ли на горе.

Я руками нашарю следы,

застывавшие в пепле горячем,

я напьюсь горьковатой воды,

засмеюсь, запою и заплачу,

буду звать, не надеясь еще,

буду ждать, до конца не поверив,

и когда лунный свет потечет,

распахнутся в развалинах двери.

Что увижу — не важно, не суть,

что услышу — и так мне понятно.

Мне укажут, что истинный путь,

путь к себе — не сюда, а обратно.

И проложат — как меч в темноте

меж тенями прямую дорогу,

я шагну — и глаза встречу те,

что даны человеку — и богу.

Не успею спросить одного —

это слов не измерено мерой —

что я сделать могу для него —

жизнью, смертью, любовью и верой…

[1.11.92]

ЗАКЛИНАНИЕ

На день, на имя, на звезду

замкнута цепь, как на замок,

А это значит — я приду,

и ты придешь, хоть путь далек!

Лети, осенняя листва,

горите, белые снега,

гуди, как колокол, молва —

руки касается рука…

Пьянит терпенье, как вино,

и сердце бьется под рукой,

и в мире важно лишь одно —

тревожный шепот наш ночной.

Лети, осенняя листва,

горите, белые снега,

гуди, как колокол, молва —

руки касается рука…

Открой глаза, найди ответ,

и осознай себя — собой,

вдохни соленый лунный свет,

и ветер утра голубой.

Лети, осенняя листва,

горите, белые снега,

гуди, как колокол, молва —

руки касается рука…

Ищи упавшую звезду,

распутай тройственность имен,

но знаю я, куда иду,

а ты незнанием силен…

Лети, осенняя листва,

горите, белые снега,

гуди, как колокол, молва —

руки касается рука…

Не повернуть дорогу вспять,

и не согнуть бессильных плеч,

но можно путника распять,

и можно ведьму просто сжечь.

[15.11.92]

ЗА ЧТО?

I

Тебе не надеть иного,

тебе и такое ново,

и все, что ни разобьется,

не так еще отольется.

Сама ли, по воле рока,

я стану теперь жестокой,

дороги своей не прячу,

коснись же руки горячей.

Ничем эту боль не мерить,

никак — никому — не верить.

Какому добру во славу

я отдана на расправу,

какому открыта свету,

чего в мире больше нету?

Не скроют огня — ладони,

кораблик бумажный тонет…

Иголки палач втыкает?

Работа его такая,

а отпуска нет три года,

и ломит от непогоды,

давай его пожалеем —

не бойся, коли сильнее!

Полоской обсидиана

до сердца откроет рану.

К какому отныне богу

я кровью кроплю дорогу?

Вы, знающие, молчите…

Ты в праве своем, Учитель!

II

Не плачь, догорит свеча,

ветра улетят с рассветом,

и с первой полоской света

коснется ладонь плеча.

И тени последних звезд

напомнят о том, что где-то,

когда-нибудь будет лето,

и полдень без тьмы и слез.

Кому-нибудь будет петь

ручья непрерывный голос,

и струны, тонки, как волос —

в горячей траве звенеть.

Кому-нибудь скажут вновь

как будто бы то, что нужно,

и верится — есть и дружба,

и преданность, и любовь.

Ты, кто-нибудь, ошибись,

как все до тебя — беспечно,

и жертвенным камнем вечность

распорет и даль, и близь.

Рассчитывая шаги,

чтоб вслед не сорваться тоже,

наметит надрез на коже

бесплотность живой руки.

Я знаю, на алтаре

конец не приходит скоро,

но в голосе нет укора,

и жизни в глазах гореть,

покуда спирали дней

свивать бесконечность боли,

и кровь пока не напоит —

кого — палачам видней.

[15.11.92]

ПРИСЯГА

Присягаю — лунному свету,

опрокинутому, как небыль,

присягаю — спелому лету,

полдню жаркому, солнцу в небе.

Присягаю — надежде жгучей,

присягаю, молитв не зная,

ветру, что нагоняет тучи,

яркой молнии — присягаю.

Присягаю словам и струнам,

присягаю глазам и звездам,

всем вам — мудрым, печальным, юным,

присягаю, пока не поздно.

Беззащитность зеленой ласки,

беззаветность лесного ветра,

защищу до последней сказки,

до последнего километра.

Не изведавший злых сомнений

выбирает, наверно проще,

я же вновь преклоню колени

перед черной, начальной мощью.

Но, ответив на все вопросы,

распахну на рассвете крылья,

и взлечу — неумело, косо,

побеждая свое бессилье.

Присягну — до конца поверив,

беды ваши признав своими.

По надежде, любви и вере

мне дано от рожденья — Имя.

[19.11.92]

ЦВЕТ

В ополоумевшей ночи

туман падет на фонари,