Стихи - [10]

уходящим вдаль стелется под ноги,

сыплет семена узкий колосок.

Обойди дорог дальних перепутье,

где бы ты ни шел, на пути твоем —

у развалин стен, на лесном распутье

узкий колосок мокнет под дождем.

В глубине долин и на горном склоне,

в зарослях густых, в дивном цветнике

узкий колосок под ладонью склонит,

и щепоть семян — пылью на руке.

Позабыв про всех, разорвав все путы,

бросишься сквозь жизнь, цель себе избрав…

Прорубая путь, что так дики путан,

руки не обрежь острой кромкой трав.

Сил не занимать, ясный меч отточен,

знаешь, что к чему и куда идти,

только по утрам колосок щекочет

щеку вновь и вновь, по всему пути.

Если упадешь в двух шагах от цели,

если жизнь в тебе теплится едва,

брызнет горький сок, и тебя исцелит

силою земли сорная трава.

А в конце пути, празднуя победу,

чествуя тебя, по следам твоим

пешие пройдут, конные проедут,

и взлетит семян невесомых дым.

Сорная трава у любой дороги

каждого из вас провожает в путь.

Новые пути пусть проложат ноги

и в людских следах семена взойдут.

[25.08.92]

ВСПЫШКА

Жизнь, сгоревшая петардой

кратковременной в ночи,

сон Земли сомкнулся с Ардой,

сердце новых звезд стучит…

Трав неведомых касалась

в бесконечно долгий миг.

Свет угас, и я осталась

средь сложивших крылья книг.

Мир, как молния, сверкнувший —

как теперь в слова облечь,

чтоб для новой вспышки душу

светом тающим зажечь.

[26.08.92]

ДВОЕ

Две вечные тени бога,

два черных крыла — плаща,

распахнутых над дорогой,

от скорости трепеща.

И я — догоняя тени,

касаясь плащей рукой,

не зная еще сомнений,

не ведая кто — какой?

И лица — ночные блики,

склоненные надо мной.

Могущественных, великих

их свет озарял иной.

Увенчаны вечной тьмою,

на шаг впереди меня,

на шаг сзади бога — двое,

разлетом плащей маня.

И сколько, в иных пределах

рукой задевая мрак,

мне горестный выбор делать,

всегда опоздав на шаг.

Невидимую причину

ловить, как тугую нить,

и женщину, и мужчину

под крыльями различить.

[27.08.92]

ЧАС ТИГРА

Заберите меня отсюда,

раз я знаю, кого зову,

Заберите меня отсюда

в бесконечную синеву.

Этот мир мне, как жизнь, не нужен,

вы же можете долететь,

пусть бессмысленный путь заслужен,

пощадите, даруйте смерть!

Заберите — сквозь тьму и муки,

заберите, услышав зов,

окрыленные тьмою руки

меж мирами сорвут засов.

Полнолуния дожидаясь,

новолуние торопя,

как крыла, темноты касаюсь —

да услышите вы меня!

[3.09.92]

ВЫБОР

1

Я не нарушу равновесия миров,

я не коснусь тебя ни взглядом, ни рукой.

Пусть этот мир вокруг, как приговор суров,

мне нет пути отсюда в скорбный твой покой.

Кто мне покажет путь, окольный и глухой,

мне объяснит меня, найдет мои слова.

Но ослепительный, колючий и сухой

песок слепит глаза, откроешь их едва.

Личинка бабочки что знает о ветрах?

Что помнит бабочка о тяжести земли?

И сколько жизней мне идти сквозь тлен и прах,

чтобы глаза мои увидеть свет смогли?

Где я потеряна — затеряна в песке,

и сколько можно — по чужим следам в тупик?

Моей горячей, обескрыленной тоске

где вдруг откроется живительный родник?

Я не коснусь тебя, лишь голову склонив,

скользну по краю боли, что не мне принять

и встречу светлый взгляд, как всех ветров порыв,

и повернется время яростное вспять.

Мне ради этого все суждено пробить,

навылет — молнией, как тусклое стекло,

все вспомнить горестно и радостно забыть,

что бы в ладонях ярко вспыхнуло оно.

Я донесу его, дождись меня, дождись.

Я пронесу его сквозь все, чтоб научить,

и научиться, и познать — как свет и жизнь —

смягченный взгляд того, кто вспомнил, как любить…

2

Ты не ведал любви — такой,

ты был занят безмерно, слишком,

но придет она в твой покой,

как и в смертного сон мальчишки.

Не тревожься — в пути она,

я ее провожаю взглядом.

Мимо мира — или окна,

словно тень — далеко и рядом.

Что предсказано вам двоим,

оба знаете — как решились?

Ей идти через звездный дым

не надеясь на смерть и милость.

Ей идти, не сбавляя шаг,

все принять — и стрелу, и муку,

а тебе ее ждать, сквозь мрак

сон протягивая, как руку.

И любви вашей все же — быть!

И познать вам друг друга снова…

С чем рожденье ее сравнить —

лишь с рожденьем Вселенной новой.

[4–6.09.92]

ПУТЬ

Все боли принять, и все страхи понять,

весь мир в душе уместить,

и на ноги после подняться опять,

и слез не стирая — жить.

Свои и чужие дела и грехи

 увидеть и осознать,

тогда то что пишешь и будет — стихи,

другого не стоит писать.

И слова изведав бесплотность и вес,

и горечь, и дивный мед,

по буковке взвешивать груз словес,

по строчке пускать в полет.

Пусть медные трубы ревут — но другим,

соблазны в твоей руке.

Познавшему мир фимиама дым —

как капля дождя — реке.

И знанье войдет в тебя, будто удар,

прозреет ночная тьма…

До той же поры не растратить свой дар

себе помоги сама!

[12.09.92]

«Тебе не нужно любви моей…»

Тебе не нужно любви моей

и боли моей не надо.

Всего лишь мимо моих дверей

ночного пути прохлада,

всего лишь тихо скользнула тень,

всего лишь стрелой задело…

А как я встречу встающий день

ты скажешь: «А что за дело?»

И снова слов не смогу найти,

прощенья просить, прощаясь,

и буду видеть тебя — в пути,

с юлою Земли вращаясь,

и буду снова желать себе

любой непомерной платы,

чтоб вновь вернуться хоть раз к тебе,

и к черным ветрам крылатым.

Чугунной крышкой придавит быт,

и сны улетят туманом.

Здесь безнадежно тебя любить,

и кажется боль — обманом,