Стихи - [8]

если лунною ночью ей сниться

тень летящих на мокром песке.

Не достичь, не догнать, не коснуться,

только памяти огненной течь,

только утром никак не проснуться —

видно мною легко пренебречь.

Позабыть — о, суровые боги,

зачеркнуть, облегченно смеясь,

и уйти по знакомой дороге,

отряхая прилипшую грязь.

[17.08.92]

В АРДУ

Как все вы далеко — трепещут писем крылья

и рвутся в никуда, в бессмысленный полет,

в холодные дожди, в осеннее бессилье,

надежду унося, что чудо вновь придет.

Как все вы далеко — и руки не согреют,

и не прогонят боль обычные слова.

И пальцы над письмом отчаянно немеют,

вступает темнота опять в свои права.

Как все вы далеко — за дождевой завесой,

за сотнями ветров, за тысячами снов.

Народ зеленых гор и солнечного леса,

Счастливые, как смех, крушители основ.

Как все вы далеко — и можете лишь сниться,

из этих ярких снов- как в омут — снова в явь.

А письма все летят — моей надежды птицы,

и я за ними рвусь — сквозь время вброд и вплавь.

Как все вы далеко — а дети вновь болеют,

и ночью не до сна, и боли нет конца.

Над нашей теснотой лишь облака сереют,

ни блика, ни звезды, ни песни, ни лица.

Как все вы далеко — в немыслимом просторе,

где с другом рядом друг, всегда в руке рука,

а здесь я, как родник, который ищет моря,

но сушь вокруг горит, ушла в песок река.

Как все вы далеко — кричи, зови — напрасно,

и в буднях, как в пыли, все глохнет, не дыша.

Но где-то там, средь вас, осталась светом ясным

гореть и не сгорать — и ждать моя душа.

Как все вы далеко — надежда на излете

к вам в руки упадет, и, может быть тогда

вы вспомните меня, а вспомнив, позовете,

и путь к вам озарит взошедшая звезда.

[19.08.92]

ЛЕГЕНДА О ДВУХ БРАТЬЯХ

Песня, легенда, сказанье — сюжеты повторны,

горе первично лишь в любящем сердце твоем.

Снова споем о двух братьях, о белом и черном,

старую истину заново перевернем.

Белый был брат красотой наделен и привечен

сильными мира сего, лишь за то, что он бел.

Черный, отверженный всеми, был тьмою отмечен,

видно зато, что был более честен и смел.

Белый одно признавал лишь — покорность и службу,

сам был слугой, и умело рабов выбирал.

Черный же был обречен на любовь и на дружбу,

и за любимых друзей много раз умирал.

Белый не помнил родства, подчиняясь приказу,

предан же был лишь себе, но зато до конца.

Черный стремился узнать — и узнал, хоть не сразу

имя и облик, и страшную участь отца.

Белый желал подчинить себе смертные души,

гладко текла его речь, навевая дурман.

Черный учился не вторить, а только лишь слушать,

зная, что слово есть слово, и звук есть обман.

Белый уверен в себе, и собою доволен,

только вперед устремлен его алчущий взгляд.

Черный метался в сомненьях и боли был полон,

он видел мир от начала, как выросший сад.

Что вам судьбой суждено, непохожие братья?

Ненависть, боль и смертельная схватка в конце?

Белому толику боли твоей передать бы,

правду заставить увидеть, узнать об отце.

Зрячи глаза его, только в ослепшую душу

свет не проникнет, наверно, во веки веков.

Если бы даже ты смог эту стену разрушить,

он бы не принял тебя, он по сути таков.

Злоба и зависть разводят вас дальше и дальше.

Смертные люди — наследство страданий и мук.

Делится мир пополам бронированным маршем,

рвется на части творенье создавших вас рук.

Слабым огнем трепеща, мы уходим куда-то,

краткая жизнь — не успеть, не суметь, не понять.

Что значит выбор мой смертный меж братом и братом?

Мне не дано с них заклятье предательства снять…

Предал незнающий — или забыл предававший?

Брат против брата поставлен теперь до конца.

Знает всю правду и путь к избавленью, создавший

этих несчастных детей жгучей волей творца.

Но охраняют покой его те миллиарды

долгих и медленных, огненных, черных смертей,

что принял он ради будущей солнечной Арды,

ради своих разлученных рожденьем детей.

[20.08.92]

СКАЗКА

— Скажи мне, пастух, провожая домой,

скажи мне, любимый, чья слаще свирель?

— Конечно же слаще поет менестрель,

ты помнишь, он был здесь когда-то весной…

По пыльной дороге я ночью уйду,

оставив в траве придорожной следы.

Я знаю, я верю в иную судьбу,

зовет меня свет неизвестной звезды.

— Скажи, менестрель, покорил ты весь мир,

сравняется кто-нибудь ныне с тобой?

— Прославленный рыцарь, отважный герой,

который весной приезжал на турнир…

По пыльной дороге я ночью уйду,

никто не отыщет с рассветом следы.

Я знаю, я верю в иную судьбу,

зовет меня свет неизвестной звезды.

— Скажи, милый рыцарь, турнир отгремит —

ни с кем не разделишь ты славы венец?

— Живет в нашем мире отшельник, мудрец —

мне славы его никогда не затмить.

По пыльной дороге я снова уйду,

пусть ночь поливает росою следы.

Я знаю, я верю в иную судьбу,

зовет меня свет неизвестной звезды.

— Отшельник премудрый, ответить изволь,

ведь слава твоя выше всякой другой?

— Дитя, надо всеми поставлен судьбой

и славы, и слухов превыше — король…

Тропинкою горной я ночью уйду,

в метель перевала пусть канут следы.

Я знаю, я верю в иную судьбу,

зовет меня свет неизвестной звезды.

— Велик ты, король, свет короны твоей

сияет, никто тебя не превзошел…

— Но есть надо мною высокий престол,

на нем Император — король королей…

Беспечно я новой дорогой уйду,

никто не заметит на камне следы.

Я знаю, я верю в иную судьбу,

зовет меня свет неизвестной звезды.