Стихи - [7]

ЗАСТОЛЬНАЯ

Друзья! Мы живем на зеленой земле,

Пируем в ночах, истлеваем в золе.

Неситесь, планеты, неситесь, неситесь!

Ничем не насытясь,

Мы сгинем во мгле.

Но будем легки на подъем и честны,

Увидим, как дети, тревожные сны,

Чтоб снова далече,

Целуя, калеча,

Знобила нам речи

Погода весны.

Скрежещет железо. И хлещет вода.

Блещет звезда. И гудят провода.

И снова нам кажется

Мир великаном,

И снова легка нам

Любая беда.

Да здравствует время! Да здравствует путь!

Рискуй. Не робей. Нерасчетливым будь.

А если умрешь,

Берегись, не воскресни!

А песня?

А песню споет кто-нибудь!

¹⁹³⁵

^{Павел Антокольский. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Большая серия. Ленинград: Советский писатель, 1982.} 

НА РОЖДЕНИЕ МЛАДЕНЦА

Модели, учебники, глобусы, звездные карты и кости,

И ржавая бронза курганов, и будущих летчиков бой…

Будь смелым, и добрым.

Ты входишь, как в дом, во вселенную в гости,

Она ворохами сокровищ сверкает для встречи с тобой.

Не тьма за окном подымалась, не время над временем стлалось…

Но жадно растущее тельце несли пеленать в паруса.

Твоя колыбель… целый город и вся городская усталость,

Твоя колыбель развалилась… подымем тебя на леса.

Рожденный в годину расплаты, о тех, кто платил, не печалься.

Расчет платежами был красен: недаром на вышку ты влез.

Недаром от Волги до Рейна, под легкую музыку вальсов,

Под гром императорских гимнов, под огненный марш марсельез,

Матросы, ткачи, инженеры, шахтеры, застрельщики, вестники,

Рабочие люди вселенной друг друга зовут из-за гор,

В содружестве бурь всенародных и в жизни и в смерти ровесники,

Недаром, недаром меж вами навек заключен договор.

Так слушай смиренно все правды, обещанные в договоре.

Тебя обступили три века шкафами нечитанных книг.

Ты маленький их барабанщик, векам выбивающий зорю,

Гремящий по щебню и шлаку и свежий, как песня, родник.

^{1920, <1929>}

^{Павел Антокольский. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Большая серия. Ленинград: Советский писатель, 1982.} 

РОЖДЕНИЕ НОВОГО МИРА

Был тусклый зимний день, наверно.

В нейтральной маленькой стране,

В безлюдье Цюриха иль Берна,

В тревожных думах о войне,

Над ворохами русских писем,

Над кипой недочтенных книг…

Как страстно Ленин к ним приник!

Как ледяным альпийским высям

Он помыслов не доверял!

Как выше Альп, темнее тучи

Нагромождался матерьял

Для книги, медленно растущей!

Сквозь цифры сводок биржевых

Пред ним зловеще проступала

Не смытая с траншей и палуб

Кровь мертвецов и кровь живых.

В божбе ощерившихся наций,

Во лжи официальных фраз

Он слышал шелест ассигнаций

В который раз, в который раз.

Он слышал рост металлургии

И где-то глубоко внизу

Раскаты смутные, другие,

Предвозвещавшие грозу.

Во мраке жарких кочегарок,

В ночлежке жуткой городской

Он видел жалостный огарок,

Зажженный трепетной рукой,

И чье-то юное вниманье

Над книгой, спрятанной в ночи,

И где-то в пасмурном тумане

Рассвета близкого лучи.

Во всей своей красе и силе

Пред ним вставали города

И села снежные России,

О, только б вырваться туда!

Ему был тесен и несносен

Мещанский край, уютный дом.

Он жадно ждал грядущих весен,

Как ледокол, затертый льдом.

В его окно гора врезалась

В литой серебряной резьбе.

И вся история, казалось,

С ним говорила о себе.

С ним говорило мирозданье,

С ним говорил летящий век.

И он платил им щедрой данью

Бессонных дум, бессонных век.

И Ленин ждал не дня, а часа,

Чтобы сквозь годы и века

С Россией новой повстречаться,

Дать руку ей с броневика.

^<1956>

^{Павел Антокольский. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Большая серия. Ленинград: Советский писатель, 1982.} 

МЫ НЕИЗВЕСТНЫЕ СОЛДАТЫ

И год и два прошли. Под хриплый

Враждебный крик

Со дна времен внезапно выплыл

Наш материк.

Шестую часть планетной суши

Свет пронизал.

Ударил гул «Авроры» в уши

Дворцовых зал.

Взвивайся в честь октябрьской даты,

Знаменный шелк!

Мы Неизвестные Солдаты.

Наш час пришел.

Мы, что на Висле иль на Марне,

В грязи траншей,

В госпиталях, в кровавой марле,

Кормили вшей,

Мы — миллионы в поколенье

Живых мужчин.

Идти в растопку, как поленья,

Нам нет причин.

Пройдет и десять лет, и двадцать,

И сорок лет,

Молиться, кланяться, сдаваться

Нам смысла нет!

^<1956>

^{Павел Антокольский. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Большая серия. Ленинград: Советский писатель, 1982.}

ПЕТР ПЕРВЫЙ

В безжалостной жадности к существованью,

За каждым ничтожеством, каждою рванью

Летит его тень по ночным городам.

И каждый гудит металлический мускул

Как колокол. И, зеленеющий тускло,

Влачится классический плащ по следам.

Он Балтику смерил стальным глазомером.

Горят в малярии, подобны химерам,

Болота и камни под шагом ботфорт.

Державная воля не знает предела,

Едва поглядела и всем завладела.

Торопится Меншнков, гонит Лефорт.

Огни на фрегатах. Сигналы с кронверка.

И льды как ножи. И, лицо исковеркав,

Метель залилась и пошла, и пошла…

И вот на рассвете пешком в департамент

Бредут петербуржцы, прильнувшие ртами

К туманному Кубку Большого Орла.

И снова на финский гранит вознесенный —

Второе столетие мчится бессонный,

Неистовый, стужей освистанный Петр,

Чертежник над картами моря и суши,

Он гробит ревижские мертвые души,

Торопит кладбищенский призрачный смотр.

^{1921, <1966>}

^{Павел Антокольский. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Большая серия. Ленинград: Советский писатель, 1982.}