Стиг-знаменосец - [8]

Ты должен отомстить».

Спешит воинственная рать

Ударить напролом,

А Геде Ловман пировать

Уселся за столом.

Тут снизу, от порога

Раздался крик слуги:

«Мой господин, тревога!

Со всех сторон враги!

Тяжел их шаг чугунный,

Не видно им конца.

Ведет их Энгель юный,

Похожий на отца».

Вот Ловман выглянул в окно,

Суровый вид храня:

«Выходит, есть уже давно

Племянник у меня?

Недолго сладить мне с юнцом,

Унять строптивый нрав.

Мать не стояла под венцом —

Сын не имеет прав».

«Давно настал бы твой конец,

Да был я, дядя, мал.

А мать пошла бы под венец,

Да ты ей помешал».

Была тут рубка и резня

У рухнувших ворот,

И встал над домом столб огня

Под самый небосвод.

Вот Энгель, отомстив сполна,

На двор приехал свой,

Где мать ждала его, бледна,

В накидке меховой.

Она взглянула на него,

Взметнулись рукава.

«Мне мало горя одного,

Теперь их стало два».

«Ты можешь горько мне пенять,

Что отомстил врагу,

Но чувства женские понять

Вовек я не смогу».

    Неужто не забрезжит день?

ВЕРНЕР В НЕВОЛЕ

В Линдхольмском замке пир горой,

А Вернер заперт в башне сырой.

    Женщинам рыцаря не удержать.

Вельможи едят, не вставая с мест,

А Вернер в башне нехотя ест.

Вернер запел про зарю и восход,

Услышала Ингеборг, как он поет.

«Играет на арфе служанка моя,

Столь дивной игры не слышала я».

«Никто не играл, не трогал струну,

То Вернер томится у нас в плену».

Послала Ингеборг верных слуг.

«Пусть Вернер скрасит мой досуг».

Вернер вошел и стал у стола.

«Зачем госпожа меня звала?»

«Вернер, я слышала голос твой.

Ты о любви мне песню спой».

«Петь о любви, я слышал, грех,

Вот песня другая, лучше всех».

Тихую песню начал он,

И замок погрузился в сон.

Ингеборг в красных одеждах была.

Сидя в кресле, она спала.

Вернер тут обошел весь зал

И в дальнем углу ключи увидал.

Он подбирал ключи как мог,

Он на оковах отпер замок.

Ингеборг он добром помянул:

В воду с моста ключи швырнул.

Шел он по городу, молод и смел,

Громкую песню он запел.

Шляпой взмахнул и был таков:

«О Ингеборг, приятных снов!

Я спел тебе песню всего одну,

И видишь, я уже не в плену.

Ты выкуп золотом не брала,

Но даже меди взять не смогла!»

    Женщинам рыцаря не удержать.

МАРСТИГ

Марстига во дворец с утра

Зовут не для утех.

Король стоит среди двора,

Одетый в куний мех.

    Так молод отважный Марстиг!

«Послушай, Марстиг, что тебя ждет:

Нам угрожает враг.

Отправишься ты в морской поход

И мой поднимешь флаг».

«Пока я режу крутую волну

И целят в меня враги,

Мою красавицу жену,

Король, побереги».

Король сказал лукавую речь,

Улыбку пряча в меха:

«Ее, как сестру, я буду беречь

От всякой беды и греха».

Марстиг ушел в поход морской,

Многие будут убиты.

А вечером к Ингеборг в покой

Король явился без свиты.

«Твой облик, Ингеборг, дивно хорош,

Он рыцаря делает страстным.

Рубашку ты для меня сошьешь

И вышьешь золотом красным».

«Рубашку сшить я могу, изволь,

Я много их Марстигу шила,

Но слухи пойдут, о датский король,

Что мужу я изменила.

Мне Марстиг передал твою речь:

Пока не вернется он с моря,

Меня ты обещал беречь

От всякой беды и горя».

Вспылил король и уехал прочь.

Печально свечи чадили,

Прекрасную Ингеборг в ту же ночь

В слезах во дворец уводили.

Марстиг вырвал победу в бою,

Но вместо торжества

Встречала его в родном краю

Недобрая молва.

Он гнал коня быстрей, быстрей,

И вот он в своем дому,

Но юная Ингеборг из дверей

Не вышла навстречу ему.

«Женою рыцаря я была

И мужа любила верно.

Меня королевой молва нарекла,

И горе мое безмерно.

Безмерен мой позор и стыд.

Тебя не впущу я в покой,

Покуда король не будет убит,

О Марстиг, твоей рукой».

Марстиг поехал, вооружен,

Через леса и поля.

На тинге смело выступил он

И обвинил короля.

«Я в море хищное бил воронье

И жизни не берег,

А ты нарушил слово свое,

Мой опозорил порог.

Ты подданным прескверный отец,

Ты сеешь обман и ложь.

Ты Ингеборг силой увел во дворец,

И ты за это умрешь».

«Но, Марстиг, в тебе я не вижу врага,

Как с другом, с тобой говорю.

Я подарю тебе рощи, луга

И замок тебе подарю».

«Твои подарки мне не нужны,

Ты лучше бы слово держал,

Ты лучше бы окна моей жены

Подальше объезжал.

Ты думал, расплата будет легка,

Не слушал стонов и слез.

Но может от малого бугорка

Большой опрокинуться воз».

У Ингеборг племянник был,

Ране звали его.

Он при дворе из чести служил,

За это не брал ничего.

Ране хитрого был ума,

Сказал он королю:

«Я знаю, где оленей тьма,

Хоть сотню подстрелю».

Они вдвоем углубились в лес,

Охотились дотемна.

Сначала свет дневной исчез,

А после вышла луна.

Они приехали в Финдеруп,

Усталые — хоть помирай.

Хозяин спросонья был зол и груб

И еле пустил в сарай.

«А ну-ка, Ране, посмотри,

Есть ли на двери запор.

Нет — так на пику дверь запри,

Чтоб Марстиг не влез, как вор».

«Напрасно, король, ты порочишь его.

Даже чибис, и тот

Гнезда родного своего

В обиду не дает».

Ни пики, ни копья не нашлось,

Ни тяжкого топора.

На две соломинки пришлось

Дверь запереть до утра.

Наутро раздался топот и крик:

«А ну, король, вставай!

Я — Марстиг, и я тебя настиг,

Живее открывай!»

В конце сарая был сеновал,

Сеном король был укрыт,

Но Ране глазами указал,

Где в сене король лежит.

Марстиг тогда из пыли сенной

Вывел на свет короля

И на мечах с ним начал бой,

Душу свою веселя.

Он по бревну ударил сплеча,

Потом по балке попал,

А третьим грозным ударом меча

Убил короля наповал.