Стезя - [28]

За здорово живешь.

Говоришь, что спокойней

На даче,

Возле тихого – в тине! –

Пруда. Не надейся,

Там тоже ишачат,

Хоть и штормы-то –

В лейке вода!

Подустал,

Подкопилось балласта.

Вот придем на свои

Берега,

Заявленье напишешь,

И – баста,

Шапку оземь

И вся недолга!

Полный штиль!

Телевизор, кроссворды!

И земные – поутру –

Труды.

Проживешь ли без Оста

И Норда,

Без кипящей у борта

Воды?

Это все нам досталось,

Как чудо,

Это все еще

Душу щемит...

Выбирай

И решайся,

Покуда

Андаманское море штормит.

1984

Забастовка

Бастует порт. Стоим без дела,

Отдав на рейде якоря.

Пока молчим, что надоела

В порту двадцатая заря.

Она встает из мглы отвесной,

Из немоты бенгальских вод.

И вновь лимит водички пресной

Старпом урезал. Пьем компот.

А там бастуют – до победы,

Не уступают те и те.

И помполит ведет беседы

О нашем классовом чутье.

Он говорит: «Сгустились тучи

Над капиталом!» Входит в раж.

Но всем понятно: не получит

Квартальных премий экипаж.

Все дольше дни, все тише речи,

Все глубже сумерки житья.

Все резче грань противоречий

Простых реалий бытия...

1984

Охота на тунца

Собратья поэты в привычном кругу –

Столичном –

беседуют с музой...

А я, наточив на тунца острогу,

Вишу над бортом сухогруза.

Вот что-то плеснуло во мгле, наконец;

Я замер с воздетой рукою.

Ну, что же ты медлишь,

Бенгальский тупец,

Давай,

подходи –

на жаркое!

Тунец – не дурак рисковать головой:

Прицельность, стремительность, либо...

Вот мощно пошел он за рыбой-иглой,

Мгновенье и – кончено с рыбой!

И в то же мгновенье летит острога, –

Картина достойная снимка! –

Не важно, что мимо, Цена дорога;

Прекрасен восторг поединка!

Красиво индийская светит луна –

К исходу разбойного часа.

И теплая ластится к борту волна –

На меридиане Мадраса.

Как жаль, что удача

Вильнула хвостом, –

Тунец удивительно ловок;

Зато я охочусь

Под Южным Крестом, –

Свободный от литгруппировок.

Зато уж потом сочиню я хитро,

Что поднял на палубу чудо:

Вот этакий хвост!

Голова, как ведро,

И общего веса – Два пуда!

1984

Тесная улочка

Тесная улочка. Душное небо.

Магнитофона восточный мотив.

Дух перевел у ларька ширпотреба –

Сказочных див и танцующих шив.

Сытый торговец поднялся натужно,

Важно раскланялся – гостю почет!

Мне ничего здесь, хозяин, не нужно,

Просто безжалостно солнце печет.

Просто хожу я в восторге, в угаре,

Ты помоги мне дорогу найти.

Просто на женщину в шелковом сари

Я загляделся и сбился с пути.

Что за беседа! Не вяжутся нити,

Вижу, к восторгам торговец тяжел.

Здесь же бывал Афанасий Никитин,

Нынче и я за три моря пришел!

Взором просительным, речью ли бойкой,

Чувствую, движется дело на лад.

Шумно плеснул он руками над стойкой

И улыбнулся: «Москва! Ленинград!»

И растолмачил с улыбкой довольной,

Как и куда мне – запомню навек.

Долго о нем размышлял я крамольно:

«Классовый враг», а гляди, – человек!

1985

* * *

Облака плывут над Мадрасом,

На Бомбей плывут, на Шираз.

Черным хлебом и редькой с квасом

Пахнет море в вечерний час.

Далеко до родной Тюмени.

До любимой в ночном окне.

И волнует опять Есенин:

«Может, думает обо мне...»

1985

Памяти поэта

В. Нечволоде

Там, на Родине, умер поэт.

Принесли телеграмму радисты –

Среди рапортов, сводок, газет

Извлекли из эфирного свиста.

Был он, как говорится, в пути,

При таланте и сходной оплате.

Подошел к тридцати девяти,

Оглянулся на Пушкина: хватит!

Жизнь певца из зазубрин и ран,

Что там завтра: орел или решка?

Ну, махнул бы за мной в океан,

А с ответственным делом помешкал.

Шли бок о бок, по духу близки,

Знали вместе паденья, удачи...

Телеграмма – всего полстроки,

Не поправишь... Читаю и плачу.

1984

Нищий

Олегу Бакшутову

Ладонь, как птичья лапка,

Глаза, как жар, горят,

Набедренная тряпка –

Классический наряд.

Он робко подступает,

Ко мне, как по ножу,

Наверно, принимает

За босса иль раджу?

Выматывает душу

Печальный индивид,

И – кушать, кушать, кушать! –

Заученно твердит.

Ну что я дам, дружище?

Взгляни со стороны:

Я сам почти что нищий –

Рубашка да штаны.

Я сам – «слои и масса»

Торговых кораблей,

Матрос второго класса,

Зарплата сто рублей!

Вершу свой труд полезный,

И этим и горд, и сыт.

И строго бдит железный

За мною помполит.

Всегда наизготовке,

Вперед и выше рвусь.

При долгой дрессировке

Без пищи обойдусь.

Все планы претворяю,

Гляди, какой большой!

Планету удивляю

Загадочной душой.

1984

Бакшиш

Который день гляжу на Кочин –

На чешую буддийских крыш.

Не грузят нас... И между прочим,

Канючат грузчики бакшиш.

Завален план, поломан график,

Казенный харч жуем зазря,

Но им «до лампочки» и «на фиг»,

«До фени», проще говоря.

Лежат на стропах хитрованы,

Что им советский пароход!

Плюют, жуя свои бананы.

На всякий «классовый подход».

Лежат при всем честном народе.

Листают ветреный «Плейбой».

Бакшиш – он что-то взятки, вроде,

Или надбавка – на пропой?

Гляжу в научный том пузатый,

Четвертый пот течет с лица.

Но нет в трудах «Политиздата»

Не то чтоб справки. И – словца.

Ищу у классиков. Похоже, –

Неутешителен итог:

У Маркса нет и Энгельс тоже

Про это как-то недопек...

1984

Увольнение в Кочине

Измучась от зноя и жажды,

Не ведая – дальше куда?

Мы вышли к дворцу магараджи

И скопом вкатили туда.

Гранитно гудели ступени

Воздетого к солнцу крыльца.

И мир сладострастья и лени

Открылся на фресках дворца.

Любви потаенные штуки,

Прелестницы в райском саду,

Где сытый субъект восьмирукий

Ласкал их у всех на виду.