Стертый мальчик - [24]
В Библии часто говорится о жертве, о том, что, когда ты возьмешь крест и последуешь за Христом, мир тебя не поймет.
«Многие сочтут тебя скучным, – сказал отец в день моего крещения. – Они не поймут той глубокой радости, которая поселится в твоем сердце, решат, что ты сумасшедший».
Значило ли это, что и мы с отцом больше никогда не поймем друг друга? Иисус говорит в Евангелии от Матфея: «Ибо я пришел разделить человека с отцом его». И хотя я читал эти слова десятки раз, я не был уверен, что готов в самом деле отказаться от красоты сложных, запутанных отношений, о которых читал на занятиях по литературе. «Господи, – молился я в те первые несколько дней, – научи меня видеть разницу между красотой и злом».
В ЛД четко различали разницу. Почти на каждой из двухсот семидесяти четырех страниц справочника повторялась одна и та же мысль: чтобы быть непорочными, мы должны стать орудием, которое Господь сможет использовать ради наивысшего блага. Это означало, что для красоты, которую мы когда-то знали, не оставалось места. Любое привычное поведение, делавшее из нас нечто большее, чем просто орудие, рассматривалось как зависимость, развившаяся от вредных влияний из детства. Все это четко излагалось в рабочей тетради, посвященной зависимости.
Зависимость возникает из-за крайне искаженной системы верований. Наше сознание, падшее от рождения, естественно отдаляется от истины. Эта проблема свойственна всем. Однако под обманчивым или враждебным влиянием в детстве мы становимся уязвимы для многочисленных зависимостей.
Далее в рабочей тетради говорилось, что все греховное, сексуальное и аномальное в нашей жизни послано в мир дьяволом. В разделе, озаглавленном «Ты – плод этого мира (то есть самого дьявола)!», рассказывалось, что «Сатана – повелитель этого мира», что он владычествует над всем, что не исходит напрямую от церкви или Библии, что «этот мир устроен не по Божественному промыслу и стоит буквально вверх тормашками», а потому мы должны быть готовы испытать свою веру. Однако речь шла не о том, чтобы просто подвергнуть сомнению свои убеждения, – мы должны были стремиться кардинально изменить собственную жизнь, а людей, которые вредны для нашего развития и тянут нас в прошлое, оставить позади. Мы должны быть готовы отринуть само представление о том, кем мы были до прихода в ЛД: «Помните, что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, что ВЫ НЕ СВОИ, ибо вы куплены дорогою ценой, посему прославляйте Бога» (Первое послание к Коринфянам, 6: 19).
Нам следовало отказаться от всех воспоминаний, желаний, мыслей о свободе и прославлять Бога, хозяина нашего. Мы должны были стать Его слугами.
– Мы решаем, просить ли Бога о помощи, – сказал Смид. – Мы решаем, молить ли о прощении.
Глядя на Смида со своего места, я не мог избавиться от ощущения, что он поразительно похож на Джеффа Голдблюма – актера из «Парка Юрского периода», который я часто пересматривал. Тот же узкий нос, широкая улыбка, острый взгляд, который подчеркивали очки. Но когда Смид поворачивал голову под другим углом, его лицо неожиданно становилось плоским и лишалось своей голдблюмности. Секунду назад это был он, а в следующую – нет. Интересно, Смид специально добивался подобного эффекта и нужного ракурса? Так он Джефф Голдблюм, а так – самый обычный старина Смид.
Я старался не улыбаться. Серьезно, Смид до абсурдности походил на Голдблюма. Я боялся, что заплачу, поэтому расслабил мышцы лица и растянул губы в идиотской улыбке. Интересно, гадал я, видит ли Д. это сходство Смида с Голдблюмом? И вообще, разрешали ли ему родители смотреть в детстве «Парк Юрского периода»?
Д. походил на того, кто все детство учился на дому. Его сосредоточенность была слишком глубокой для активной социальной жизни. В Библейском поясе[5] большинство детей на домашнем обучении растут под серьезным надзором родителей-фундаменталистов. Меня интересовало, было ли схожим наше с ним детство, но я не решался спросить. Ни одному участнику программы не разрешалось обсуждать с кем бы то ни было свое прошлое – из страха, что воспоминание о чем-то приятном принесет греховное удовольствие. Так, наверное, чувствуешь себя, встретив на Небесах того, кого знал на земле; все привычное полностью растворялось, оставалась только аура, субстанция. «Смерти больше не будет, – говорится в Библии, – ибо все старое исчезло». Но мы с Д. были далеки от Небес; белые стены лишь имитировали Небеса, и я чувствовал, как тяжесть греха скручивает мне желудок.
– Мы в силах снискать благословение Господне и понять, что милость Божья опирается на Писание, которое отвечает на любой вопрос нашей жизни, – повторил Смид. Он проговорил это так быстро, словно выплюнул завязанную в узлы веревку, которую надо распутать: «Мы-в-силах-снискать-благословение-Господне-и-понять-что-милость-Божья-опирается-на-Писание-которое-отвечает-на-любой-вопрос-нашей-жизни». Это напомнило мне молитву, которой родители учили меня в детстве: слова автоматически выскакивали изо рта в отчаянной спешке, чтобы отправиться к нетерпеливому Господу.
Эта автобиография, в которой рассказано, как по настоянию родителей автор попал в христианскую организацию «Любовь в действии», где обещали «вылечить» его гомосексуальность. Здесь больше семейной истории, чем рассказов о терапии (и она значительно интереснее, потому что это только и можно противопоставить той терапии — множество подробностей, усложняющих картину). Здесь нет ни одного самоубийства, и вообще с внешними драматическими ситуациями даже недобор: сидят ребята кружком и занимаются терапией, и практически все.
Действие повести происходит в период 2-й гражданской войны в Китае 1927-1936 гг. и нашествия японцев.
История с женой оставила в душе Валерия Степановича глубокий, уродливый след. Он решил, что больше никогда не сможет полюбить женщину. Даже внезапная слепота не изменила его отношения к противоположному полу — лживому и пустому. И только после встречи с Людой Валера вдруг почувствовал, как душа его вздрогнула, словно после глубокого обморока, и наполнилась чем-то неведомым, чарующим, нежным. Он впервые обнимал женщину и не презирал ее, напротив, ему хотелось спрятать ее в себя, чтобы защитить от злого и глупого мира.
Вплоть до окончания войны юная Лизхен, работавшая на почте, спасала односельчан от самих себя — уничтожала доносы. Кто-то жаловался на неуплату налогов, кто-то — на неблагожелательные высказывания в адрес властей. Дядя Пауль доносил полиции о том, что в соседнем доме вдова прячет умственно отсталого сына, хотя по законам рейха все идиоты должны подлежать уничтожению. Под мельницей образовалось целое кладбище конвертов. Для чего люди делали это? Никто не требовал такой животной покорности системе, особенно здесь, в глуши.
Молодой, но уже широко известный у себя на родине и за рубежом писатель, биолог по образованию, ставит в своих произведениях проблемы взаимоотношений человека с окружающим его миром природы и людей, рассказывает о судьбах научной интеллигенции в Нидерландах.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.