Степунок - [6]
На середине пруда плывущая голова исчезла. Ташка стала ждать, когда она появится снова, и ждала довольно долго, но пруд был пуст. Понюхав пустой пакет, расходились псы. Вот не осталось ни души, ни шороха, и о том, что жизнь еще движется, напоминала лишь рябь на воде. Ташке стало по-настоящему страшно, но тут в тишину впрыснули звук брызг. Было похоже, что где-то там, где затрепыхались камышовые метелки, из воды вышел человек. Она внимательнее всмотрелась в противоположный берег, но увидела лишь солнечное марево.
Настал июнь. Поверх акварельки с мальчиком и собаками в Ташкином шкафу уже лежали другие рисунки: вид города с крыши, солнечное утро… Но ни один из них не будил столь острых чувств, как пейзаж у пруда. Каждый раз, когда она смотрела на него, ей хотелось чего-нибудь необыкновенного: чтобы фикус мгновенно разросся на полкомнаты, чтобы можно было выйти на улицу через окно, или чтобы Глеб, презрев неудобства, дернул молнию своих брюк прямо в машине. Ей даже было стыдно перед неведомым мальчиком, что он будит в ней такие мечтания.
Они с Глебом должны были уйти в отпуск вместе, в первой половине месяца, но в последний момент стало известно, что он освободится неделей позже, а пока ему нужно ехать в Швецию, заключать новый контракт. Ташку это огорчило совсем немного: подумаешь, неделя – по пальцам пересчитать дни. Она съездила на городской пляж, в оранжерею, посмотрела несколько нашумевших фильмов и как-то, выйдя прогуляться, неожиданно для себя самой оказалась у касс дальнего следования.
В поселке она заказала новые кресты и ограду, купила Ульяне гостинцев на рыночной площади, где от жары каблуки утопали в асфальте, и весь он был утыкан полукруглыми дырками. В деревню ехала на попутке.
Трава у дома заметно поднялась, кое-где – до середины забора, а там, куда бросали душный навоз, забор и вовсе потонул в бурьяне. Возле дома все так же паслись овцы, чуть дальше ровными рядками сушилось сено. Деревья потемнели листвой, весь палисадник был увешан крупными бусинами уродившейся вишни. Ульяну Ташка снова отыскала в огороде. Та ходила среди картофельных кустов с ведром и стряхивала в него колорадских жуков: больших, полосатых, и маленьких розовых червячков. Ее оголенные руки были черными от загара, а там, где чуть оттопыривалась лямка сарафана, виднелось белое, с синими прожилками, тело.
– Сынок хотив отравой их, а я против… Полоть, опять же, надо. На подмогу прибула?
Ташка неуверенно покачала головой.
– Пожить у вас дней пять можно? Воздухом свежим подышать?
Готовили на уличной печи, в саду. Ульяна достала полусгнившей прошлогодней картошки и принялась срезать мягкие водянистые части. Ташка принесла сыр, ветчину. Сновали туда-сюда куры, и из-за их чрезмерной самостоятельности нервничал цветной петух с жирным низким гребнем. Жар от печки был таким сильным, что совсем не чувствовалось раскаленное солнце. Пока варили обед, Ташкины ноги, заканчивающиеся узкой полоской шорт, стали похожи на две розовые ленты, и Ульяна то и дело бросала на них укоризненные взоры. В доме же было неожиданно прохладно, ледяным компрессом прилегали к телу сидения и спинки стульев, а лучи, бьющие в низкие окна, сочащиеся сквозь щели ставен, казались какими-то потусторонними. Ульяна, положив на край стола жирную ложку, ткнула в мольберт:
– Це шо?
– Рисовать, – улыбнулась Ташка, показала, как вставляется лист.
– Шо тут рисувать? Вон, корову мою, Валюху, нарисуй! – разразилась смехом хозяйка и подлила себе в граненый стакан самогонки, пахнущей кисловато, как и все в доме.
Сад изобиловал тугими незрелыми плодами: яблоками, сливами, алычой. Чем-то эти плоды походили на зародышей, особенно те редкие из них, сморщенные или покрытые коростой, что уже наливались цветом, спеша закончить свой ущербный век. Ташка неохотно прополола бахчу, еще не успевшую расползтись, и решила продолжить это занятие, когда спадет жара.
– Тыльки вышла, уже у голову напэкло! – возмутилась Ульяна и забила тяпкой о землю вдвое быстрее.
А Ташку тянуло к пруду… Но там все было уже по-другому: до самой рощи доносились гиканье и плеск купальщиков, человек десять ребятни взбалтывали воду ногами, прыгали с тарзанки и гонялись друг за другом на изрытом копытами мысу. Были среди них и довольно взрослые, но паренька с картинки не было.
Заскользив по взмокшему чернозему, Ташка сошла в пруд. У самого берега вода была жаркой, как в бане, но дальше теряла и тепло, и серый илистый цвет. Приятно облегая все уголки тела, она дарила какую-то праздничную истому и лень. Ташка перевернулась на спину и подставила лицо солнцу. В прищуре ресниц бодрое светило разбрасывало ряды круглых серых теней, крутило эти ряды, как мельница – крылья.
Захватив шорты и майку, Ташка ушла от пруда по степной дороге. Купальник быстро высох и стянул ее лямками. Ниже заколосившегося ржаного поля простиралась балка, усеянная кустами шиповника. Ташка спустилась по высохшей тракторной колее, оставив позади рожь, такую ровную и желтоватую издалека, вблизи же – окутанную березкой, разбавленную репейником и пыльной амброзией. Кругом скромно рябело. Земля, подождав, пока облетят цветы деревьев, переняла эстафету: распустились, зацвели травы, на них налетели шмели и осы. С высоты человеческого роста не увидишь всей красоты мелких соцветий, нужно лечь, припасть к ним лицом, ощутить их знойный и нежный аромат, потрогать хрупкие лепестки, затаиться. Тогда незабудки зажгут свой крохотный голубой огонек, колокольчики разразятся тончайшим звоном, неслышно рыкнет львиный зев, и защекочут ладонь молочно-белые, пушистые кашки. Тогда споет последнюю летнюю песню соловей, взмахнет синим крылом – на счастье – сойка, высокой точкой повиснет в небе жаворонок.
Есть темы, которые не принято обсуждать публично. О них говорят украдкой и лишь с самыми доверенными людьми. Одна из таких тем — взаимоотношения и страсть. Так, Кристиан, главный герой «Романа Виолетты», рассказывает о самом ярком эпизоде своей жизни — любовных отношениях с юной Виолеттой, девушкой-швеей, мечтающей стать актрисой, которая, спасаясь от домогательств хозяина, прибежала к нему когда-то, ища защиты. И осталась, привязавшись к мужчине душой и телом. Но на любовь юной прелестницы претендует и одинокая графиня, готовая ради Виолетты на все… «Парижские сладости» — это история похождений обаятельного сластолюбца, которая открывает перед читателем двери в парижский публичный дом, где волею случая герою предлагают в любовницы собственную кузину. Книга изобилует откровенными эротическими сценами, содержит ненормативную лексику.
Геолог Алиса считала, что минералы и горные породы намного интереснее мужчин. Как же сильно она ошибалась. Когда на Землю, рядом с местом раскопок, падает странный космический объект, Алиса Кларксон думает, что сорвала джекпот. Ведь за всю карьеру коллекционера драгоценных камней она впервые находит настоящий метеорит, который обязательно добавит в свою коллекцию. Но этот космический объект оказался с сюрпризом. Это был инопланетный зонд для захвата живого существа. Особенно женщин. Её похитили и выставили на продажу на межгалактическом невольничьем рынке.
Ещё вчера Дилия, студентка академии наставников, мечтала стать боевым магом. Она и представить себе не могла, что мечта не только сбудется, но и втянет её в водоворот событий, где судьба всего мира будет поставлена на карту. Что кровавая бойня, развязанная лидером соседнего государства — это лишь преддверие небывалого светопреставления. И только она способна остановить силы зла, готовые поглотить Шангию. Свобода, любовь, справедливость — смогут ли эти понятия дать силы, чтобы предотвратить древнее пророчество, объединить две враждующие страны и остаться собой?
Что делать, когда теряешь всё? Что делать, когда внезапно, в мгновение ока, вся твоя жизнь полностью разрушена? Когда ты остаёшься совсем одна… Выживать. Милена, потеряв всех своих друзей и своего возлюбленного, оказывается в чужом для неё мире. В мире, где жестокость, похоть и насилие возведены в совершеннейший абсолют. Где нет места жалости и состраданию. В мире, где нет места свету. Сможет ли полукровка с человеческой душой стать здесь своей? Сможет ли она стать такой же — жестокой, беспощадной? Забыть о человеческих принципах, морали и нравственности? Или же она так и останется просто игрушкой в руках властелинов этого мира?Предупреждение: специфические эротические сцены, сцены группового секса и иногда сцены пыток.
Его темная одержимость лежит слишком глубоко. Как девушка, которая является драгоценной куколкой для своего отца, может ощущать себя, словно грязная шлюха? Ранее. Когда мой отец повторно женился, все в моей жизни пошло не так … она усложнилась. Мой новый сводный брат оказался монстром, который просто на дух меня не переносит. Неприемлемость, контроль и его наглость, превратили мою жизнь в ад. Шантажируя меня теми вещами, которые я никогда не делала. Неправильными вещами. У Оливера Кинга имеются правила.