Степные рубежи России - [19]
Все региональные державы – Россия, Османская империя и Персия – использовали религию для геополитических целей. Часто сообщалось, что на Кавказе появились турецкие агенты с письмами от султана, призывавшими местное население взбунтоваться против притеснений со стороны русских. Петербург тоже посылал своих агентов к христианам, жившим под властью турок или персов, подстрекая их к восстаниям. В 1724 году русские агенты были отправлены к армянам Карабаха и Карадага, чтобы убедить их, что империя их защитит, если они пожелают избавиться от персидского ига[99].
По факту другие мусульмане большую часть времени находились дальше, чем русские, и самые различные правители региона добивались помощи от «гяурской» России против своих местных соперников-мусульман, с которыми они вели нескончаемые междоусобные войны. Самой по себе исламской идентичности было недостаточно для объединения народов Кавказа, и это стало еще более очевидно в 1780‐е годы, в ходе первого крупного восстания против русских под предводительством шейха Мансура. В ходе этого восстания один исламский клирик написал российским властям и предложил убить Мансура, если ему выплатят 2000 рублей и сохранят его имя в тайне. Российские власти сочли предложение достаточно внушающим доверие, чтобы заплатить духовному лицу 500 рублей аванса за предложенное убийство. Другие отказывались присоединиться к восстанию: авары подтвердили свою верность России, а кабардинцы приняли решение сохранить нейтралитет[100].
Кабардинским аристократам часто была нужна русская помощь против разрушительных набегов их единоверцев из Крыма и Северо-Восточного Кавказа. Василий Бакунин, проницательный и знающий русский чиновник на Кавказе, в 1748 году успокоил правительство, что у кабардинцев нет иного выбора, кроме как быть в добрых отношениях с Россией. Он сообщил, что, хотя кабардинцы практикуют ту же религию, что и крымские татары и кубанские ногайцы, они часто страдают от их набегов и никогда не покинут Кабарду, чтобы поселиться на другом берегу Кубани и стать крымскими подданными[101].
Ярким примером крымско-кабардинских отношений служит одна история. Став в 1708 году крымским ханом, Каплан Гирей потребовал, чтобы к его двору было доставлено 3 тысячи кабардинских рабов (есир, ясырь) в честь его восшествия на престол. Таков был древний обычай в регионе, традиционно служившем главным поставщиком рабов в Крымское ханство и Османскую империю. Кабардинцы ответили, что в былые годы крымский хан сменялся раз в пятнадцать – двадцать лет. Теперь же, в силу общей неустойчивости крымской политической ситуации, чуть ли не каждый год на престоле оказывается новый хан, и кабардинцы не в состоянии предоставлять столь многих рабов столь часто. Они добавили, что большинство кабардинцев приняли ислам, что их дети учатся в деревенских школах и мечетях, и «разве можем мы посылать эту молодежь в рабство, как если б они были какими-нибудь неверными?». Но призыв к мусульманской чуткости не сработал. Вскоре после этого армия Каплана Гирея вторглась в Кабарду. Кабардинцы пообещали вручить рабов, но затем обманули крымских татар и уничтожили все их войско. Каплан Гирей еле-еле избежал плена, нашел убежище среди ногайцев и так и не вернулся в Крым[102].
Несмотря на разногласия среди нерусских народов, имперские чиновники продолжали считать, что религиозная идентичность или отсутствие таковой у местного населения диктует их поведение и их мораль. В начале XVI века русские чиновники объясняли неспособность местных жителей соблюдать клятву верности тем, что они мусульмане и, стало быть, не заслуживают доверия[103]. Двумя столетиями позже генерал-губернатор П. С. Потемкин пришел к прямо противоположному выводу, доложив в 1784 году, что коварная природа кабардинцев связана с их недостаточным пониманием догматов ислама[104].
Действительно, к концу XVIII века российские власти начали видеть в исламе средство для борьбы с языческим варварством и лучший способ укротить нехристианских подданных и сделать их частью империи. В 1780‐е годы Екатерина II предложила опираться на пророссийское исламское духовенство в распространении ислама среди казахов в противовес исламскому духовенству Бухары и Хивы. Поскольку казахи были незнакомы с самыми базовыми исламскими обрядами и считались слишком дикими и невежественными для обращения в христианство, Екатерина полагала, что они будут более покорными и цивилизованными, если для начала станут добрыми мусульманами[105]. План императрицы состоял в том, чтобы набрать лояльных мулл среди казанских татар, обеспечить их наличностью и отправить к казахам «к удержанию киргисцев в верности к нам, и к удалению их от набегов и хищничества в границах наших». Она представляла себе казахов в роли иррегулярных российских войск, а Степь – преображенной в результате строительства новых городов, мечетей, школ и рынков
