Степан Разин и его время - [24]

Ни крупные поражения, которые терпели разинцы на фронтах крестьянской войны, ни угрозы царских властей огнем и мечом восстановить «законный порядок» в городе не поколебали решимость защитников астраханской вольницы продолжать борьбу. Государевы полки занимали город за городом — Астрахань стояла. Пылали подожженные карателями села и деревни, жители которых участвовали в восстании, — Астрахань держалась. Долгое время город оставался несокрушимым бастионом народной власти. Когда в мае 1671 года повстанцам стало известно, что оставленные ими в свое время в живых представители астраханской феодальной верхушки — митрополит Иосиф и князь Львов тайно переписываются с царскими воеводами, замышляя в городе переворот, в Астрахани незамедлительно собрался круг, который после тщательного публичного разбирательства (его вел сам Ус) вынес обоим обвиняемым, а также прочим замешанным в заговоре против восставших лицам смертный приговор.

Казнив Львова и могущественного церковного иерарха, Ус и его сподвижники вырвали таким образом два ядовитых зуба, которые то и дело пускала в ход в Астрахани тайная антиповстанческая группировка, нанося тем самым немалый вред разинцам.

Однако пора вернуться назад, к событиям конца июля 1670 года, когда Разин, покинув Астрахань с 11-тысячным войском, отправился вверх по Волге. Поход повстанцев от Царицына до Астрахани, а затем от Астрахани и Царицына через Саратов, Самару, мелкие населенные пункты и остроги (крепости) до Симбирска можно поистине назвать триумфальным. Жители сами брали под стражу местную администрацию и с крестами, иконами и хлебом-солью выходили навстречу «батюшке» Степану Тимофеевичу. В занятых разинцами городах с теми или иными вариациями повторялись события Царицына и Астрахани, воспроизводились те привычные казацкому ядру повстанческого войска формы управления и социальных взаимоотношений, которые были распространены на Дону.

Период наиболее бурного и активного выступления масс начинается в разгар лета 1670 года. В августе рабочая страда самая тяжелая: два поля надо убрать да третье засеять. Не случайно конец уборки урожая совпадает с невиданным накалом классовой борьбы крестьянства. В течение очень короткого срока поднялось крепостное население Симбирского и Нижегородского уездов. Волны движения докатились до Рязани, охватили Заволжье и районы русского Севера, достигли Белого моря, где сомкнулись с Соловецким восстанием. Последнее вспыхнуло в 1668 году как протест монахов-старообрядцев против церковной реформы патриарха Никона, однако с проникновением в Соловки отдельных групп разинцев сквозь религиозную оболочку все явственнее и острее проглядывают те же мотивы борьбы, которые объединили участников крестьянской войны: недовольство боярским произволом, социальным и имущественным неравенством в монастырской среде, неудержимым натиском крепостничества.

В Симбирском уезде крестьяне разных национальностей — русские, татары, мордва, марийцы вместе с присоединившимися к ним конными и пешими стрельцами, как пишет один из представителей лагеря феодалов, «дворян и детей боярских побили с женами и детьми и дома их все разграбили, да и ратных людей, жильцов и дворян и детей боярских многих по слободам и по деревням и по дороге побили и переграбили».

Поднялось крепостное население вотчин боярина Морозова в Арзамасском уезде, в селах Лысково и Мурашкино. Летят от воеводы к воеводе в разные концы тревожные сообщения о том, что от Арзамаса по Нижний Новгород крестьяне «забунтовали, помещиков и вотчинников побивают, а которые поместья и вотчины московских людей, и их в тех поместьях и вотчинах нет, и в тех местах побивают прикащиков их с женами, с детьми и поместья и вотчины их разоряют». Из ряда деревень и сел отряды восставших крестьян направились к Нижнему. Официальная переписка тех лет между центральной и местной администрацией свидетельствует, что и «в нижегородских жителях была к воровству шатость».

Это было время, когда, по словам самих повстанцев, Волга — великая русская река, о которой народная поговорка гласит: «Матушка Волга и широка и долга», — «стала их, казачья», когда независимо от главного войска Разина и отдельных его отрядов в центрах феодального землевладения энергично действовали распыленные группы крестьян, когда островками воли становились села и деревни, где дела «всем миром» вершили расправившиеся с помещиком или его приказчиком крепостные. И таких островков было много — пламя крестьянской войны разгоралось и охватывало все новые и новые территории.

Чтоб всяк всякому был равен

Венценосную голову царя Алексея Михайловича переполняло много забот и тревог. Большое беспокойство «Тишайшему» доставил раскол русской церкви. Основным проводником нововведений в толковании канонов веры и в вопросах богослужения был патриарх Никон, ставший главой церкви в 1652 году. В лице нового патриарха, взявшегося твердой рукой привести нормы церковной жизни в России в сообразие с греческими, царь рассчитывал найти опору трону. На первых порах Алексей Михайлович всецело поддерживал Никона и проводимые им реформы. В затеянном Никоном исправлении русских богослужебных книг в строгом соответствии с греческими, в обрядовых преобразованиях боярское правительство Алексея Михайловича видело инструмент, с помощью которого Россия могла бы существенно усилить свое церковно-политическое влияние на Балканах.