Зоя молча достает чашку и, подвязав слюнявчик, начинает кормить Пал Палыча, который, видимо, что-то поняв, после каждой ложки отворачивается. ЧИЖИКОВ (хвастливо). А мне Еву отдали.
ХУДОЖНИК . Тебе Евой заплатили.
ЧИЖИКОВ (с вызовом). Пусть так. Главное, теперь она моя.
(Достает сигарету и говорит нарочито громко.) Ева, огня!
Ева моментально щелкает зажигалкой и подносит ему. Чижиков торжествующе обводит взглядом окружающих .
ХУДОЖНИК . Ева, огня!
Ева моментально подносит зажигалку и ему. Художник щелкает Чижикова по носу. Чижиков от огорчения ломает сигарету и, оглянувшись по сторонам, подходит к Зое с Пал Палычем.
ЧИЖИКОВ . Пал Палыч, а помните девятьсот тысяч, которые я вам дал в тот день, когда вас сняли? (Пал Палыч делает вид, что не понимает, о чем разговор.) Так они фальшивые!
Пал Палыч вздрагивает. Зоя замирает. Чижиков, довольный, что сделал гадость, уходит со сцены, утаскивая за собой Еву.
ПАЛ ПАЛЫЧ И ЗОЯ ( одновременно ). Как фальшивая?!
Художник отходит от Фикуса, напоследок пыхнув на него дымом. Фикус радостно тянется к табачному облаку.
ХУДОЖНИК ( Пал Палычу и Зое). Точно, фальшивая. Ее вон тот пьянчуга облезлый нарисовал. Заменил единицу на девятку – и готово!
Показывает на Фикус, который при этих словах съеживается в комок. Зоя отскакивает от Пал Палыча, из рук ее падают плошка, ложка. Хватает свою сумочку, роется в ней.
ЗОЯ . Я нутром чуяла: тут какой-то подвох, раз сказал, чтобы я лейку на эти деньги купила. Негодяй! Ладно, я ее отложила на черный день ( Роется и наконец находит бумажку.) Нашла! ( Бросает купюру в лицо Пал Палычу.) Правильно тебя в музей засадили!
Зоя выбегает.
Художник медленно, торжественно, как человек тоже сделавший свое черное дело, огибает Пал Палыча и Фикус, медленно читает таблички, напевая при этом «Сердце красавиц склонно к измене…»
Потом уходит и он.
Пал Палыч судорожно хватает фальшивую купюру. Суетится, не зная, что с нею делать, куда сунуть.
В зал входят Пролетарии.
Пал Палыч зажимает полумиллионную бумажку в кулаке.
Пролетарии осматривают Фикус, а затем замечают Пал Палыча и вытягиваются в струнку, рассмотрев пониже таблички «Экспонат» надпись «Начальник».
Робко подходят и вдруг падают на колени. ПАЛ ПАЛЫЧ . Что вы, что вы… Встаньте! ПРОЛЕТАРИИ (хором, мотая головами). Не встанем!
Оба восхищенно и преданно смотрят на Пал Палыча.
ПАЛ ПАЛЫЧ . Нет, встаньте!
ПРОЛЕТАРИИ . Не встанем (и вдобавок начинают кланяться: стукаются лбами об пол.)
ПАЛ ПАЛЫЧ ( громко, властно). Встать, немедленно!
ПРОЛЕТАРИИ (от крика подскакивают и оказываются на ногах. Лица их сияют, они радостно машут руками, делают салюты, голосуют) . Вот это по нашему! Вот это как прежде! Спасибо! Большое спасибо! Словно опять в нашем приятном и привычном прошлом!
(Блаженно закатывая глаза и обращаясь друг к другу.) А помнишь, как пятилетки в два дня делали?.. а помнишь субботники… а помнишь воскресники… а помнишь…
и от полноты чувств они, обнявшись, начинают плакать.) ПАЛ ПАЛЫЧ . Стоп, стоп. Ну что вы? Здесь плакать не положено – здесь музей. Лучше бы сходили к этим новым начальникам да устроили бы там бунт.
ПРОЛЕТАРИИ ( испуганно ). Что вы, что вы, мы бунтовать не будем.
ПАЛ ПАЛЫЧ . Почему?
ПРОЛЕТАРИИ . Боимся.
ПАЛ ПАЛЫЧ . Чего?
ПРОЛЕТАРИИ . Что обещать перестанут.
ПАЛ ПАЛЫЧ . Чего обещать?
ПРОЛЕТАРИИ . Скорой лучшей жизни.
ПАЛ ПАЛЫЧ (после паузы). И что, давно так обещают?
ПРОЛЕТАРИИ . Давно, как перестройка началась. Да мы не верим. Но уж больно красиво обещают – послушаешь и жить хочется. А бунтовать что толку, напугаются, разбегутся, кто нам врать будет?
ПАЛ ПАЛЫЧ . Да, невесело. Так вы бы тогда хоть в свою любимую пивную сходили, глядишь, там найдете начальника.
ПРОЛЕТАРИИ . Нет. Начальники сейчас в пивные не ходят, все больше на теннис и презентации. А нас туда не пускают даже полы подметать, говорят, что мы делаем все не так. У них, оказывается, при любой работе думать надо, а мы думать не умеем, нас этому не учил никто. Мы только вспоминать можем, а думать не получается. Нам бы старого начальника да старый заводик по выпуску чего-нибудь шибко совсем ненужного. (Оглядываясь по сторонам). Давайте, мы вас выкрадем?
ПАЛ ПАЛЫЧ . Что вы, что вы!
(Он испуганно машет руками и обращает внимание на фальшивку в кулаке.) Вот мне тут секретарша деньги принесла. Держите…
(И ласково.) Идите, ребята, в свою любимую пивную, закусите колбаской и – домой, телевизор смотреть.
Пролетарии, представив такую идиллическую картину, смотрят друг на друга. Встают, отряхивают колени, берут деньги, рассматривают, перешептываются.
ПЕРВЫЙ ПРОЛЕТАРИЙ . Какая-то новая.
ВТОРОЙ ПРОЛЕТАРИЙ . Никогда о таких не слыхал.
ПЕРВЫЙ ПРОЛЕТАРИЙ . Может, ненастоящая?
ВТОРОЙ ПРОЛЕТАРИЙ . Дурак, ее же начальник дал.
ПЕРВЫЙ ПРОЛЕТАРИЙ . Сам дурак! Где ты видел, чтобы начальники что-то настоящее давали?
ВТОРОЙ ПРОЛЕТАРИЙ . Плевать! Бежим скорее, может, на нее и вправду хоть пивка плеснут.
Пролетарии убегают.
ПАЛ ПАЛЫЧ (радостно). Насилу избавился.
Фикус начинает трепыхаться и возмущенно жестикулировать ветками и листьями.
ПАЛ ПАЛЫЧ (смотрит на возмущения Фикуса). Считаешь, что зря отдал?
