Когда Степан родился, он не знал, что родился собакой. Он даже не знал, что его зовут Степаном, и не отзывался на это имя, когда его окликали.
Вокруг ходили двуногие существа, очень милые и добрые, все очень похожие друг на друга.
Степан, как назвали его эти существа, твердо был уверен, что он такой же, как и все остальные, только пока маленький. И, конечно, люди в его возрасте тоже были такими же, как он. И тявкали так же, и скулили по ночам, и писали тоже, наверное, в корзиночку.
Мир вокруг был большой и интересный, наполненный любовью и лаской.
Степан подрастал.
Стал понимать, о чем говорят люди. Все или почти все. И он с ними тоже разговаривал. Правда, не все понимали, что он натявкивал.
Степан очень любил играть. Резвиться. Бегать и любить, любить окружающих его людей.
Он был уверен, что его родили эти люди. Ну кто-то из этих людей. Скорее всего, хозяйка дома. Она особенно была нежна и ласкова с ним. Чаше других давала ему вкусные и сладкие косточки.
Про себя он называл ее «мамой».
Высшим его наслаждением было тявкать и поскуливать около ее ног. В эти моменты он прямо дрожал от возбуждения, вдыхая ее родной запах.
И так долго долго он бегал и веселился, пока не наткнулся однажды на зеркало.
В нем он увидел какое-то вислоухое существо. Очень смешное и забавное. Он решил познакомиться с незнакомцем.
Подлетел к зеркалу и… стукнулся головой о стекло, так и не поняв, почему ему не удалось поиграть с вислоухим болванчиком.
Вообще, в мире было много чего забавного. И не только забавного, но и непонятного.
Все страшное, больное и чужое для него было непонятным.
Например, камин в загородном доме.
С виду он был привлекательно теплым и ласковым, но когда Степан сунул в его дрожащее красными огоньками чрево свой холодный нос, этот добрый камин его так укусил, что пришлось навсегда обидеться на него и ближе, чем на метр, к нему не подходить.
А однажды Степан со своей мамой гулял по берегу какого-то блестящего и мокрого огромного блюда.
День был солнечным и веселым.
Он носился, как угорелый, и вдруг увидел, что кто-то бросил палочку на поверхность мокрого блюда. Палочка осталась там лежать, как на травке. Степан тут же бросился за ней, спрыгнув с обрыва.
Мокрая поверхность почему-то вначале расступилась, а потом спрятала его в себе. Не давая ни дышать, ни скулить.
Со Степаном стало твориться что-то непонятное. Ему становилось все хуже и хуже. Но вдруг кто-то вытащил его наверх и выбросил на зеленую травку. Спасительницей оказалась хозяйка.
Степан долго чихал. Долго скулил. Хозяйка ругалась. Степан почувствовал себя виноватым. Но, увидев бабочку, забыл обо всем и помчался за ней. Но когда крылатый цветочек полетел над коварной мокрой поверхностью, Степан тут остановился. Помотал головой и в большое блюдо больше прыгать не стал.
Вообще, Степан любил не только удивляться миру, но и рассуждать о нем.
Так предположение, что его родила хозяйка, отпало само собой. Произошло это после того» как они побывали в гостях у одних знакомых, где ощенилась знакомая собака.
После вечера, проведённого Степаном у корзинки с роженицей, он вдруг сделал для себя неожиданное открытие: это он родил всех людей в его семье.
От этой мысли он обалдел.
Дома стал ходить за своими квартирантами и заглядывать в глаза, гадая, кого же он родил раньше, а кого позже. Когда пришла соседка, он додумал, может, и ее он родил? А когда выглянул в окно и увидел множество людей гуляющих по улице, решил, что они от него. От такой мысли он загордился и долго демонстрировал свое высокомерие и властность. Чем очень удивлял всех. И продолжалось это почти целый день, пока ему не попало за опрокинутую миску. После этого о первородстве пришлось забыть.
А однажды он влюбился…
Произошло это в тот момент, когда он с хозяйкой возвращался с утренней пробежки по парку. Только вбежали в свой двор, как из крайнего подъезда выскочила смазливая болонка с бантиком на шее. Следом плавно вышла ее хозяйка.
Степан как увидел Нюшу (так звали болонку), так и обомлел. Ничего более прекрасного он не видел.
Болонка подбежала к застывшему в немом благоговении обожателю, обнюхала его и побежала дальше по малой своей нужде.
Хозяйки, поздоровавшись, заговорили о чем-то женском. Степан робко-робко потрусил к Нюше.
Нюша носилась по двору, как бы не замечая Степана. А он, обалдевший, семенил за ней. Держа себя на расстоянии. Робея подступить к совершенству.
Наконец Нюше надоело бегать и она, найдя что-то в детской песочнице, стала там ковыряться.
Степан подступил ближе.
Потом еще ближе.
Лапы его самопроизвольно подогнулись, и он смиренно подполз к своему идеалу. Подполз и застыл в немом упоении.
Нюша, взглянув на обожателя, покрутилась на месте во все стороны, чтобы ее можно было лучше рассмотреть.
А Степан не отрывал от нее взгляда, следя за ней изумленными добрыми глазами, и только время от времени перекладывал голову с одной лапы на другую.
И это продолжалось до тех пор, пока хозяйки не наговорились вдоволь и не растащили собак по домам.
Дома Степан был каким-то задумчивым.
Все заметили его состояние, и дочка хозяйки сказала:
