Степь - [22]

А если это и есть проклятые земли? И спросить не у кого? А если я сейчас вдруг увижу бездыханное тело Дервиша на берегу реки? Хотя это крайне маловероятно. Нас, пришельцев из другого времени, при гибели время сразу выплевывает в другой временной промежуток, в другой век, эпоху. В моем понимании, таким образом, время борется с неизбежными парадоксами – нельзя убить человека в то время, когда он еще даже не родился, и не существовал. Поэтому убить нас насовсем, практически невозможно. Но это при обычном раскладе, а кто знает, как время поведет себя в разрыве реальностей, некой черной дыре ? Смолотит в пыль до атомов, разжует до нейронов, и проглотит. И не нигде и никоим образом эти атомы уже не соберутся в прежнем порядке. И что произойдет при этом с моей душой? С моим вечным и неизменным «я», про это думать не хотелось. Не знаю, существует ли ад и рай, бог и дьявол. Встречаться с ними за долгую жизнь мне ни разу не довелось. Но в некую незримую силу, проявляющуюся в некоторых закономерностях, я верил, поскольку сам часто с этими закономерностями сталкивался. Может это были лишь неизвестные науки, частные следствия какого-то физического закона бытия? Не уверен. Уверен я был лишь в том, что в том шалаше на берегу реки кто-то живет, потому как, ветер донес до меня запах дыма.

Но чем ближе я подъезжал к шалашу, тем больше меня терзали сомнения. Нет, решительно не мог Дервиш построить себе такое неказистое и несуразное жилище. Некая пародия на юрту. А когда я спешился и прошел через камыш, ведя Матильду за собой, прямо к шалашу, то увидев шалаш вблизи, уже не сомневался. От юрты, а это все-таки была юрта, веяло прахом и тленом, вековой древностью. Разлохмаченная кошма, впитывающая в себя пыль и влагу из года в год, смотрелась сплошным комком грязи, из которого торчали ворсинки войлока. Местами покрытие до того обветшало, что дыры на стенах юрты смотрелись маленькими окнами, и им не было числа. Словно большой такой дятел размером с корову, прилетал сюда и долбил эти стены в поисках личинок. Уж не знаю, что тут были за личинки, но через эти дыры проникал ветер. И явно бродил по юрте, как у себя дома. И жилище давно не могло защитить ни от жары, ни от холода. Что за черт? Судя по тому, что навигатор зашелся в истерике, непрерывно пиликая, сигнал явно пришел отсюда. Я откинул полог и, шагнув внутрь, замер на входе. Посреди юрты, где все еще вился дымок от прогоревшего костра, раскинув руки, лежал человек. Сердце ёкнуло.

- Дервиш?! - вскрикнул я, и опустился к лежащему. Это был явно не Дервиш. Свет в изобилии проникающий в юрту через многочисленные отверстия в стенах, хорошо освещал сухое сморщенное тело старика кыпчака. Приложив пальцы к шее, я убедился, что старик еще в этом мире, хотя без сомнения уже одной ногой в том. Сердцебиение слабое, но есть. Неужели это Дервиш его? Не может быть. Дервиш на то и дервиш, что противник насилия, и решает проблемы не моими способами. Да, нет, крови не видно. Похоже, старик умирает просто от старости.

- Очнись ата, очнись! Скажи мне, у тебя ночью был рыжебородый человек? Куда он ушел? Где его искать? Очнись!

Пусть простят меня на том свете, что я не даю старику спокойно помереть, но он перед смертью должен сделать еще одно доброе дело – ответить мне. Я не стал трясти старика как грушу, а извлёк из своего арсенала тонкую иголку и воткнул её в кисть левой руки старика, между большим и указательным пальцем. Прошло несколько мгновений, прежде чем веки его затрепетали, и он открыл глаза.

- Ата, молю тебя, скажи мне, куда ушел рыжебородый? Он был у тебя?

- Бельдик…., - прошептал старик, - сними мой бельдик (пояс) и отдай ... Он поймет.

- А где он? Куда ушел? Где мне его искать дедушка?

- Он ищет себя, ты ищешь его… Золотая гора, - прошептал дед, и глаза его остекленели.

Ёкарный бабай! И что мне теперь делать? Мертвого не разговоришь. Прикрыв веки умершему, я обратил свое внимание на пояс старика. Пояс представлял собой узкую полоску толстой сыромятной кожи с тяжелыми серебряными наконечниками на концах, обычный собственно ремень, если не считать привязанного к нему ножа. Серебряные же пластины на роговой рукоятке, серебряные накладки на ножнах. Богатый нож для нищего старика. Извлек нож из ножен и весьма удивился. Лезвие оказалось костяным. Нет, я не рассчитывал увидеть редкий узор булата, а думал, будет что-то ржавое, давно потерявшее форму из-за постоянного пользования и регулярной заточки. Но кость? Костяными изделиями давно не пользуются. Разве только для проведения ритуалов? Старик – шаман? Хм… это объясняет, наличие кобыза на стене, и пучки совиных перьев на одежде. Допустим. Но для чего этот ножик Дервишу?

***

Солнце перевалило на другую половину неба, когда идя по следам врага, Газарчи понял, что дорога их опять лежит в солончаки. И что могло понадобиться врагу от шамана? Или он просто решил убегать в том направлении? В совпадения следопыт не верил, и нехорошие предчувствия зашевелились в душе, и чем ближе он подъезжал к солончакам, тем больше они становились, и переросли из необоснованной тревоги в страх. Газарчи не хотел признаваться сам себе, но страх рос и рос. И нежелание продолжать путь по следу, перешло в желание умчаться галопом в обратном направлении. Нукеры тоже видимо что-то чувствовали, поскольку темп погони потихоньку спадал. Кони с галопа перешли на рысь, а потом вовсе шли шагом. Уже виднелись белые пятна соли на земле, когда случилось нечто из ряда вон.