Степь - [21]

Мальчишка оказался понятливый и больше вопросы не задавал. Собрались мы молча. Но когда я вскочил на Матильду и собрался уезжать, он все-таки не удержался и задал последний вопрос:

- А как тебя звать дядя?

- Зови меня Наркескен, - крикнул я и пришпорил кобылу.

***

- Хитрый, шайтан…,- негромко прошептал себе под нос следопыт, рассматривая следы на вытоптанной земле. Получалось, что заложив круг, как заяц, спасавшийся от преследователей, чужак зашел им в спину и скакал позади нукеров. Поэтому через какое-то время они, повторив круг за ним, и потеряли след. Но так вечно не могло продолжаться, где-то он обязательно свернул, и это Газарчи пропустить не должен. Своим сопровождающим следопыт велел отстать и ехать чуть позади него, а сам зорко осматривался по сторонам. И ему повезло, он нашел это место, и они двинулись по следу дальше. А дальше было интересней. Дойдя до реки Мукыр, след терялся. Глубокие отпечатки копыт в глинистом берегу, говорили о том, их продолжение следует искать на том берегу, но продолжения не было. Значит чужак поплыл по реке на коне. Чтобы не терять время в догадках, где выплыл конь, выше или ниже течения, Газарчи приказал нукерам разделиться на две группы, и отправил их обследовать берега выше и ниже течения. Следов выше течения не оказалось. А вот ниже их было множество… На пологом берегу часто поили скот и берег был изрыт копытами коров и баранов.

- Хитрый, - нахмурился Газарчи. Проскакав чуть дальше того места, откуда обычно пригоняли скот, он опять обнаружил свежие следы, уходящие вправо. Но вправо было направление к стойбищу Байрама? Он сумасшедший? Или это не он скакал в аул? Следопыт засомневался, но все-таки пошел по следу. И след повел его вдоль берега реки. Потом следы у реки начали беспорядочно петлять. Понятно, лошадь просто паслась. Нужно искать место стоянки. Сначала следопыт заприметил остов дерева, потом нашел золу от костра и странные глиняные черепки, словно от какого-то грубо и неумело сделанного казана. На черепках была пристывшая шкура птицы. Совсем странно… Он почему в казан воды не налил, что шкура пригорела? Зачем разбил? Если не хотел, чтобы нашли, так и костер бы землей присыпал, и казан в реке утопил? Но нет, все оставил. Следов, что чужак спал у костра, не было. Но тут и невозможно было спать, слишком крутой берег, слишком обрывистый.

Газарчи немного подумал и пошел вниз по течению. Так и есть. Ни одна камышина не сломана, но глубокий отпечаток ног в вязком берегу меж камышей остался. Чужак буквально вяз в черном иле. Тяжелый. Судя по ноге, рост не сильно большой, но как говорят о нем нукеры, не толстый. Значит, шел с поклажей. Опять на тот берег уплыл, чтоб вдали от костра спать спокойно? Перейдя на тот берег, следопыт уверенно пошел назад, выше по течению, потому, что сам бы так и поступил. Лошадь паслась на том берегу, и далеко от неё уходить и терять из виду не стоило. Так и есть! Проклятый чужак опять переплыл на ту сторону, и скорее всего, заночевал в тех густых зарослях. Чтоб его комары съели! Это сколько раз из-за него приходится грязь месить в топких зарослях среди камышей с черным вонючим илом. Но следопыт сильно надеялся, что это последний раз сегодня, место ночлега он определил верно. Не мог ошибиться. И так и оказалось. Но к большому удивлению Газарчи к месту ночлега привели еще одни следы. И принадлежали они либо маленькому человеку (ребенку), либо женщине. О! Тенгри! Кто из женщин мог опуститься до такого, чтобы потеряв стыд и совесть прийти к врагу???!!! Газарчи прошел немного по маленькому следу, и определил, что тот идет вдоль берега со стороны стойбища Батпака. Кхм… Сообщник? Или кто-то из беглецов, уцелевших в кровавой резне? И что с ним? Размышляя, следопыт вернулся к месту ночлега. Смятый камыш, уложенный в стог. Если чужак выследил и убил беглеца, должна быть кровь. Но никакой крови не было. Были косточки от гуся, которого съели. И спали явно двое. Значит все-таки сообщник. Выйдя из зарослей, Газарчи убедился, что следы разошлись. Конские копыта уходили вглубь в степь, а маленькие ноги пошли влево. Следопыт призадумался, и хотя его очень интересовали маленькие следы, но целью был чужак, страшный убийца, вырезавший всех в ауле Батпака. И его нужно было настигнуть и покарать в первую очередь, а маленькими следами можно будет заняться позже.

С облегчением вскочив на лошадь, следопыт продолжил путь верхом. Ноги уже гудели от пеших прогулок.

- Алга (вперед)! – указал он камчой направление нукерам, и они поскакали.

К вечеру, к вечеру мы его настигнем, подумал следопыт, прикладывая камчой лошадь, он был в этом уверен.

***

Уж не знаю, считайте меня мнительным, впечатлительным, и вообще подверженным всяким суевериям, но открывающаяся передо мной низменность с белесыми пятнами соли, мне совершенно не нравилась. И дело было не в том, что в низменности я виден был любому, вновь прибывшему всаднику, и не потому, что растительность и без того скудная в степи была тут еще жиже. А какое-то вот предчувствие, словно заехал я в царство смерти. Осматриваясь, глаза так и ожидали встретить останки животных и зверей в виде выбеленных под солнцем костей. И мне даже казалось, что какие-то кости таки белели, но подъехав ближе, я каждый раз убеждался, что это лишь камни, выступающие из земли. Странно. Был бы это холм, из которого выпирали горные породы, я бы еще понял. А это наоборот, впадина километров на пять в диаметре. И заканчивался край этой впадины зарослями камыша. Речушка какая-то, не иначе. По моим расчетам, и показаниям навигатора, где-то на берегу этой речушки сигнал и был зафиксирован этой ночью. Но чем ближе я подъезжал к искомому месту, тем тревожней становилось на душе.