Стена Искандара - [31]

О сердце бедное — не вечен мир!

Здесь верность в гости не придет на пир.

Мир — только глины ком; ты это знай —

И белизну одежд не замарай.

Сей в океане плавающий ком

Пучиной затопляется кругом;

Три четверти сокрыты под водой:

Зовется четверть сушею земной.

Одежды духа светлы, ясен взор

У рассекающих морской простор.

Но тонешь сердцем ты в грязи, в пыли —

В пределах обитаемой земли.

Не погружайся в эту пыль и грязь,

Прочь от соблазнов мира устремясь.

Кого трясина мира засосет,

Тот сам пути к спасенью не найдет.

Пустынный вихрь песок и пыль клубит,

Рот забивает и глаза слепит.

Так, сам Бахрам в трясине той увяз,

И свет его до дня Суда угас.

Пропал в пустыне мира Кей-Хосров,

И не нашли нигде его следов.

Где все они? Куда теперь ушли

Владыки величайшие земли?

Хоть мир несметно их обогатил,

Сам их потом ограбил и казнил.

А для того, кто может возразить,

За образцом недалеко ходить.

Ведь был недосягаемо высок

Шах Искандар, мудрец, святой пророк.

Стремясь, он цели достигал любой

И, нищий, прочь ушел — с пустой рукой.

Весь мир он обошел и победил

И ничего с собой не захватил.

Когда он пыль до неба подымал,

Оружье враг бросал и убегал.

И не явилось в мире никого,

Кто повторил бы подвиги его.

От Каюмарса и до наших дней

Не перечесть прославленных царей.

Но что исполнить удалось ему,

Не выпало на долю никому.

Ему свою покорность принесли

Семь поясов сей четверти земли.

С семи майданов — пред его шатром

Пять барабанов грянули, как гром.

Тогда, в безвестность устремляя взор,

Как кит, он ринулся в морской простор.

И, семь вселенной обойдя кругов,

Открыл двенадцать тысяч островов.

Против яджуджей стену он воздвиг,

Что описать бессилен мой язык.

Построенная знаньем и умом,

Возникла астролябия при нем.

Философов великих ученик,

В познаниях вершины он достиг.

Нет, не мечом — а мудростью своей

Завоевал он преданность людей.

Он ведал все. Сокрытый ото всех,

Он видел путь и свет грядущих вех.

Он смог своим примером доказать,

Что только мудрый может управлять.

И он не только властью был силен,

А некой высшей силой наделен.

Кто был еще таким, как он? Никто!

Кто был так небом одарен? Никто!

И он повержен, предан был судьбой,

Подобно твари страждущей любой.

Давно ли был силен, могуч и бодр

Сегодня брошенный на смертный одр!

Вчера он был всех выше вознесен,

Сегодня на мученья обречен.

Когда забвенье вечное придет,

Он от скорбей телесных отдохнет.

Взгляни, как небом Искандар сражен —

 Его одолевает смертный сон.

Он по степям и по холмам скакал

И ослабел, с коня на землю пал.

Провел в разлуке вереницу дней

С возлюбленными, с матерью своей.

Он в дальних странах, в плаванье морском

Душой о крае тосковал родном.

Горячей жаждой радости влеком,

Спешил он, торопился в отчий дом.

Он видел цель достигнутой почти.

Его настигла смерть в конце пути.

Он средь пустыни, преданный беде,

Лежал, как рыба на сковороде.

Где светлый дух, которым он храним?

Ни друга, ни наперсника над ним.

Болезнь его свалила, как палач,

В больной душе — беспомощность и плач.

Что ближних скорбь, что состраданье там,

Где не поможет никакой бальзам!

Делами мира разум потрясен,

Да видит в этом назиданье он.

Да умудрится этой притчей тот,

Кого влечет мирской водоворот.

Рассказ о том, как Лукман предпочел мирским благам развалины, подобные сокровищам; но и тысячу лет спустя он не избег настигшего его дракона небес

Оставя власть, богатства и дворец,

Ушел в руины жить Лукман-мудрец.

Жизнь средь развалин взял себе в удел,

Как бы сокровищами овладел.

Не защищен от града и дождя,

Он жил, в ином отраду находя.

Лукман тысячелетним старцем был.

И некий пришлый у него спросил:

«О мудрый, озаривший лик земли!

Зачем ты здесь — в ничтожестве, в пыли?

Прославленный ученый, ты бы мог

Избрать жилищем царственный чертог.

Тебе ведь стоит только пожелать,

Чтоб всем богатством мира обладать!»

Лукман ему в ответ: «О человек,

Среди развалин этих — долгий век,

Пусть я подобен старому сычу,

Но здесь я злу противлюсь, как хочу.

Я смог от мира корни оторвать,

И мир с тех пор не смог меня связать.

Мир у меня, когда мой срок придет,

Одни руины эти отберет.

Их все равно с собой не взял бы я

В безвестный дальний путь небытия.

Чем легче бремя здесь несешь, о друг,

Тем легче в будущем избегнешь мук».

В этой главе некий человек спрашивает Лукмана: «Где источник твоих великих знаний? Дай нам знать о нем». Ответ Лукмана: его определение поступков злых людей и правило — придерживаться обратного.

Спросили у Лукмана, говорят:

«О муж, всезнаньем напоивший взгляд!

Мы не отыщем в глубине веков

Таких, как ты, ученых мудрецов.

Кто был учитель твой? Не утаи —

Где почерпнул ты знания свои?»

Ответил: «Недоступен был мне круг

Философов, мыслителей, наук.

И я учился не у мудрецов,

А у невежд и низменных глупцов.

Глянь на невежду и дела его —

Все делается плохо у него.

Я поступал всегда наоборот,

Вот в чем моя твердыня и оплот.

Невежество людей ведет во тьму.

Тот знающ, кто противится ему.

И тот блажен, кто в срок оставить мог

Безумье мира, вихрь его тревог.

В самом себе богатство мудреца.

Он предпочтет руинам блеск дворца.

Богатый духом — истинно богат;

Залог благоустройства — харабат».

Искандар пишет письмо матери, сгибаясь, как тростинка, в смертных мучениях, дабы запретить плач по нем; а после этого судьба сворачивает в свиток письмо его жизни и приближенные переносят табут с его останками в Искандарию. И когда то письмо дошло до его матери, она выходит к месту погребения и, словно баюкая маленького сына, чтобы он уснул в колыбели, она провожает его — погруженного в непробудный сон в колыбели могилы, и, как по шву разрывая грудь земли, она предает его земле