Статус. Почему мы объединяемся, конкурируем и уничтожаем друг друга - [90]

Историю делают не отдельные личности, а группы. Эти группы представляют статусные игры. Данные и история человечества четко говорят об одном и том же. Если мы хотим помогать другим и улучшать этот мир, мы должны играть в игру успеха.

25. Неолиберальное «я»

Итак, мы добрались до наших дней. В XXI веке мы всё те же, кем были всегда, – высшие приматы в погоне за связью и статусом в мире совместных галлюцинаций. Современное западное «я» – странное, беспокойное, голодное существо. Продукт рыночной экономики, зацикленной на успехе. И хотя мы никогда не перестаем играть в игры доминирования и добродетели, наши общества подчеркнуто внимательны к компетентности и успеху отдельного человека. Мы получаем баллы на протяжении всей жизни внутри высокоформализованных и часто предполагающих точные оценки игр в школу, вуз и работу. На улице, в офисе, в социальных сетях мы сигнализируем о своих достижениях внешним видом, демонстрацией имущества и стилем жизни. Мы зациклены на себе, потому что с детства учились играть в эту игру.

Будучи индивидуалистами, мы всегда были более или менее сосредоточены на себе. Но в прошлом, XX веке это перешло в режим обострившейся одержимости собой. После депрессии и мировых войн экономику США и Великобритании стали сильнее контролировать нацеленные на достижение общего блага правительства этих стран. Это было время, когда ужесточилось регулирование банковской деятельности и бизнеса, повысились налоговые ставки (в 1940-х и 1950-х в Америке налоговая нагрузка достигла пика – 90 %), расцвело профсоюзное движение, а федеральные власти выступали с такими предложениями, как Новый курс, Закон о социальном страховании, минимальная заработная плата и регулярные выплаты нуждающимся слоям населения. Одновременно американские и британские игроки проявляли все больший коллективизм: на смену «человеку корпоративному» 1950-х, облаченному в деловой костюм и живущему в пригороде, приходят обладающие коллективистским сознанием хиппи с их антиконсьюмеристскими ценностями. И, как всегда, внутри нас идет великая игра, ее правила и символы вшиты в наши игровые «движки», мы видим ее иллюзии и проживаем ее версию себя.

Но в 1980-х игра снова изменилась. В предыдущем десятилетии начался упадок западной экономики. Надо было искать новые пути игры. Лидеры Великобритании и США Маргарет Тэтчер и Рональд Рейган решили сделать игру куда конкурентнее, чем прежде. В 1981 году Тэтчер заявила журналистам: «Политика последних 30 лет больше всего раздражает меня тем, что она всегда направлена в сторону коллективистского общества». Правительства Тэтчер и Рейгана незамедлительно и жестоко напали на старые, ориентированные в большей степени на добродетель правила игры. Они выступили против политики протекционизма, снизили налоги, отказались от централизованного регулирования банков и бизнеса, приватизировали национальные активы, лишили полномочий профсоюзы и ограничили права работников. В эти новые времена за все что можно стали отвечать не политики, а рынок. Такая «неолиберальная» игра была свободнее, менее скованной правилами и больше подходила индивидуалистам. Для победы необходимо было снова перекодировать наши «движки». Чтобы сходиться с другими и обходить их, мы должны были стать конкурентоспособными, сфокусированными на себе материалистами.

Так мы и поступили. Поразительно, какими мы были еще в 1965 году и какими стали к 1985-му. Всего за 20 лет мы совершили переход от «в жопу Систему» до «жадность – это хорошо»[64]. Чем глубже мы погружались в неолиберальную эпоху, тем сильнее нас поглощали ее иллюзии. Трансформация была стремительной. Исследование более чем 300 миллионов новорожденных показало, что начиная с 1983 года американцы стали давать своим детям нетрадиционные имена с необычным написанием. Родители, по мнению одной из авторов исследования профессора Джин Твенге, хотели, чтобы их ребенок «выделялся и был звездой». К середине 1980-х наша культура выглядела так: миллионные тиражи видеокассет с уроками фитнеса, яппи на кокаине и гимн Уитни Хьюстон о том, как важно «учиться любить себя», потому что «нет любви выше», во главе чартов. Нарциссизм стал культурной ценностью: опрос Gallup для Newsweek в 1992 году выявил, что 89 % респондентов считают «наиболее важным» фактором, «мотивирующим человека работать и добиваться успеха», «самооценку» (а наименее важным, по их мнению, был «статус в глазах других людей»). Дух неолиберализма в 1987 году отлично воплотила реклама золотой карты MasterCard: «Все, что нужно, – это успех». Игроки согласились с этим: ученики старших классов в 1970-е вдвое реже, чем в 1990-е, говорили, что им кажется «очень важным» иметь «много денег».

В новом тысячелетии неолиберальные ценности только укрепили свое положение: нас все больше интересует слава. Проведенный в 2006 году в Великобритании опрос 2500 детей в возрасте до 10 лет показал, что «лучше всего на свете», в их представлении, «быть знаменитостью» (на втором и на третьем месте – «быть красивым» и «быть богатым»). В 2003 году Sony выпустила первый телефон с фронтальной камерой. Он был предназначен для деловых совещаний. Но мы предпочли использовать эту технологию совсем по-другому. В 2019 году Google сообщил, что только пользователи устройств на базе Android делают в совокупности 93 миллиона селфи в день.