Статус. Почему мы объединяемся, конкурируем и уничтожаем друг друга - [89]

Подобные общества были играми успеха, присваивавшими статус за демонстрацию компетентности. Доуи подсчитал, что в первые 20 лет своего существования Королевское общество потратило на медали за изобретения больше средств, чем на денежные премии. Полученные от общества награды, как считает исследователь, влияли на общественное признание благодаря впечатлению, которое они производили на амбициозных наблюдателей. Общество было «известно по всей стране как институт, которому покровительствует социальная, интеллектуальная и коммерческая элита», и его главным вкладом в инновации стало «повышение престижа изобретательства в целом». Подобная динамика превращала статусные игры, такие как Королевское общество, в фабрики инноваций. Стремясь к признанию и уважению, игроки становились источниками новых полезных знаний. Проведенный Доуи анализ показывает, что чем больше в определенном регионе было подобных обществ, тем чаще там выдавались патенты. Примерно те же результаты показал анализ экспонентов лондонской Всемирной выставки 1851 года: регионы, в которых существовало больше обществ, были лучше представлены на выставке и получили больше наград. Для членов каждого из 746 обществ из любого рассматриваемого региона количество экспонатов возрастало на 42 %, а количество наград – на 48 %. Соотношение между научными обществами и инновациями во время Промышленной революции, по мнению Доуи, «следует расценивать в контексте причинно-следственной связи».

Итак, из-за статусного ажиотажа тех лет произошло беспрецедентное в истории человечества накопление знаний. Атмосфера того времени ухвачена в речи, которую произнес в 1826 году математик, доктор Олинтус Грегори: «Сельское хозяйство, производство, торговля, мореплавание, искусства и науки, полезное и красивое в изобилии и бесконечном разнообразии способствуют удобству и красоте этого и без того счастливого места. Города, наполненные жителями, склады, полные товаров, рынки и ярмарки с деловитыми сельскими жителями, поля, деревни, дороги, побережья – все способствует богатству и славе нашей земли <…> Новые общества, заботящиеся о благоустройстве <…> новые машины, двигающие вперед наше искусство и помогающие в работе, освоенные пустоши, улучшенные дороги, возведенные мосты, прорытые каналы и тоннели, осушенные и культивированные болота, построенные доки, увеличенные порты – все это результат тысячи похожих операций, спонтанно открывающихся человеческому глазу и доказывающих, что мы еще не достигли пика и открыты прекрасным перспективам грядущей стабильности и величия».

Промышленная революция скоро охватила и другие страны. Когда жажда усовершенствования достигла Соединенных Штатов, они сначала сравнялись с Западной Европой, а потом и превзошли ее по части талантов-инноваторов. Львиная доля сегодняшнего престижа этой страны завоевана технологическими компаниями Кремниевой долины. Игры, в которые играют современные новаторы, были изобретены членами Республики ученых и наделены силой, способной изменять мир с помощью революций и институтов почившей Британской империи.

Мыслители Просвещения, которые в XVII и XVIII столетиях продолжили преобразование Западной Европы, а затем и всего мира своими идеями о логике, свободе, толерантности и отделении церкви от государства, также были наследниками игр, сформировавшихся до них. Один из наиболее именитых, шотландский экономист Адам Смит, широко известен как «отец капитализма». Наверное, именно он (и его теория общей пользы, которая основывается на свободном рынке и конкуренции) больше чем кто-либо другой повлиял на наш гипериндивидуалистский, эгоцентричный мир, одержимый деньгами. Но Смит не верил в то, что жажда богатства является решающей движущей силой экономики. Он считал, что на глубинном уровне человеческой психики происходит что-то еще. «Любовь к людям побуждает нас искать их расположения, а не стремиться к господству над ними, – писал Смит в 1759 году. – Богатый человек радуется своему богатству, потому что чувствует, что оно привлечет к нему внимание людей <…> Мысль эта сладостно наполняет его сердце и более всякой другой побуждает его радоваться своему богатству»[63],. Эта потребность во внимании и одобрении была, по мнению Смита, важной частью условий человеческого существования. Мы стремимся улучшить свое положение, потому что хотим «отличиться, обратить на себя внимание». Этот сон, в котором нам говорят, что символы статуса, такие как богатство, сделают нас абсолютно счастливыми, вдохновляет нас «возделывать землю, заменять лачуги домами, сооружать огромные города, создавать науки и искусства, что облагораживают и облегчают наше существование, – все это полностью изменило вид нашей планеты».

Сегодня мы несоизмеримо лучше обеспечены всем, что нужно для стремления к совершенству. К концу XIX века продолжительность и качество жизни выросли, уровни нищеты и детской смертности снизились; угроза голода, всегда преследовавшая человечество, отступила. Упорное накопление полезных знаний привело к ошеломляющим инновациям в технологиях, медицине и науке. Благодаря знаниям о здоровье и процветании мы смогли найти дорогу прочь из ада. На протяжении всей истории человека вплоть до индустриальной революции продолжительность жизни во всем мире колебалась вокруг 30-летнего возраста. С тех пор это число выросло более чем до 70, а в развитых странах превысило 80 лет. Научные открытия спасли жизни миллиардов: хлорирование воды – 177 миллионов, искоренение оспы – 131 миллион, вакцина от кори – 120 миллионов, контроль распространения инфекционных заболеваний спас сотни миллионов детских жизней с 1990 года. В 2021 году вакцины от коронавируса начали спасать весь мир. Мы также питаемся гораздо лучше, чем когда-либо. В 1947 году недоедало больше половины населения планеты, сейчас этот показатель составляет 13 % для развивающихся стран и менее 5 % для развитых. А еще мы стали богаче. В 1800 году 95 % людей жили в нищете. С 1990 по 2018 год этот показатель упал с почти 1,9 миллиарда до приблизительно 650 миллионов.