Старый шут закон - [9]
— Спасибо, с удовольствием, — услышал Фрэнк слова жены и отвел глаза, боясь встретить ее взгляд. К такому Хэмилтон их не подготовил — что придется рассказывать о трагедии Реаты за бокалом шампанского!
Пирс ушел готовить выпивку, а Фрэнк опустился на тахту с таким удовольствием, что это его насторожило: э, нет, надо держать себя в руках, кругом сплошной соблазн. Рассказать как можно скорее, зачем он приехал, и давай бог ноги. Только удастся ли — вот вопрос. Женщины сразу же нашли общий язык. Миньон всегда восхищалась американками такого типа за их деловую хватку, а доктор Пармали, как интуитивно почувствовал Фрэнк, всю жизнь мечтала обрести присущий француженкам дар быть привлекательной без усилий и в любых обстоятельствах. Обе достаточно великодушны, и зависть их лишена недобрых чувств, поэтому их теперь вряд ли оторвешь друг от друга, они захотят познакомиться поближе.
— Не сочтите меня нахалом за то, что я сразу же приступаю к делу, — начал Фрэнк, — но мы уже так давно не спали, а разговор предстоит долгий…
— Ну, конечно, мистер Хогарт, — вас ведь Фрэнк зовут? Скажите, что может сделать для ваших шахтеров старый бесполезный трутень вроде меня?
Фрэнк улыбнулся.
— Кто посмеет назвать трутнем женщину, которая сокрушила крепость мужских предрассудков и стала врачом?
К его удивлению, доктор Пармали зарделась, как девочка.
— Многим это кажется извращением, — засмеялась она. — Вроде лесбиянства. Я сейчас почти не практикую, у меня осталась только поликлиника, которая существует на средства муниципалитета. Сколько я сил положила, чтобы ее открыть! Власти все тянули и тянули с разрешением, но в конце концов все-таки согласились, что бедняков, бродяг и сезонных рабочих мне можно доверить, и позволили лечить их бесплатно. Зато знали бы вы, какой славой пользуется моя поликлиника — пациенты идут с утра до вечера! — Она повернулась к Миньон: — Вы художница, обязательно загляните как-нибудь ко мне и набросайте портреты моих подопечных. Удивительно, до чего я к ним привязалась. Говорят, у меня полиматрит.
— Это что, новый термин в психоанализе?
— Он означает гипертрофию материнского инстинкта, а придумал его Шарло — остроумно, правда? Знаете, ведь у меня шестеро приемных детей.
Глаза Миньон широко раскрылись.
— Шестеро!
— Все они уже окончили колледж и живут самостоятельно, у большинства семьи.
— Да это просто подвиг, — сказал Фрэнк, надеясь, что реплика прозвучит не слишком скептически.
— О, у меня была масса помощников — няни, потом воспитатели и учителя в школах-интернатах. — Она опустила глаза, внимательно разглядывая свои пальцы. — Дело в том, что я потеряла сына, и врачи сказали, что больше детей у меня не будет…
— Ah, mon dieu![13]
Миньон прижала руки к груди.
Фрэнк нахмурился. Эта женщина разбередила рану Миньон! Желая любым способом отвлечь жену, он пошел напролом:
— Значит, мы нашли именно того, кто нам нужен, — человека, способного понять угнетенных и страждущих. С чего мне начать? Газеты перевернули все с ног на голову. Давайте прямо возьму быка за рога, согласны?
— Ну конечно, согласна. А вот и Шарло. Чудесно.
Пирс с ловкостью заправского официанта катил столик с батареей бутылок и бокалов, с кубиками льда в вазе и массивным серебряным ведерком, из которого торчала покрытая должным слоем пыли бутылка шампанского. Он молча, но с видимым удовольствием показал Миньон дату на этикетке и, завернув бутылку в салфетку, стал наливать вино.
Что он такое, этот мужчина? Один из тех, кто все на свете превращает в игрушку и забавляется, пока игрушка не надоест? Не здесь ли разгадка отношений этой странной пары? Трудно поверить, что доктор Пармали, умная, независимая женщина, которая в молодости потребовала для себя права жить насыщенной, содержательной жизнью, добилась этого права и осуществила его, теперь целиком посвятила себя молодому альфонсу. Фрэнк нутром понимал, в чем ее трагедия: она прожила жизнь, израсходовав лишь малую долю дарованных ей природой сил, и потому на склоне лет была вынуждена искать новый modus vivendi[14]. Она ошиблась в выборе спутника, но не хочет признаться в этом даже самой себе, потому что еще раз начинать все заново уже поздно.
А может быть, Фрэнк ее просто идеализирует. Может быть, она купила себе вторую жизнь, как купила первую. Разве без денег она могла бы усыновить шестерых детей, воспитать их и дать им образование?
Присутствие Пирса сковывало Фрэнка. Сидя напротив, молодой человек колдовал у столика с бутылками, и под взглядом его совиных глаз Фрэнк без конца путался и сбивался. Но вот Пирс потихоньку встал и, прихватив бокал с шампанским, пошел к своему приемнику. И сразу же все факты выстроились в уме Фрэнка в логической последовательности.
— Я неправильно взял старт, — извинился он. — Наверное, от печки будет лучше. Первым звеном в цепочке событий была реатинская забастовка два года назад. Забастовщики добились кое-каких улучшений, которые следовало произвести давным-давно. Однако после этого самых активных борцов занесли в черный список. Потеряв работу, они лишились возможности выплачивать взносы за свои дома — дома, которые они построили своими руками на земле, оказавшейся, как заявил в один прекрасный день сенатор Махони, его собственностью. Шахтерам сообщили, что они подлежат выселению, причем одного из них, Фернандеса, успели выселить, пожитки выбросили на улицу, а дом заперли. Вечером возмущенные шахтеры и их семьи собрались во дворе у Фернандеса и внесли вещи в дом. За это Фернандеса и шахтерского вожака Рамона Арсе, который пользуется в поселке всеобщим уважением, арестовали и бросили в тюрьму. Там их держали в одиночном заключении, дожидаясь, пока мировой судья разберет дело. Естественно, всех, чьи дома стояли на земле сенатора Махони, самым кровным образом интересовало, как будет проходить суд. Ведь выселение грозило всем, и всех рано или поздно должна была постигнуть участь Арсе и Фернандеса. Поэтому всем хотелось попасть в суд. Но у входа в здание суда путь им преградили вооруженные полицейские и помощники шерифа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Русские погранцы арестовали за браконьерство в дальневосточных водах американскую шхуну с тюленьими шкурами в трюме. Команда дрожит в страхе перед Сибирью и не находит пути к спасенью…
Неопытная провинциалочка жаждет работать в газете крупного города. Как же ей доказать свое право на звание журналистки?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Латиноамериканская проза – ярчайший камень в ожерелье художественной литературы XX века. Имена Маркеса, Кортасара, Борхеса и других авторов возвышаются над материком прозы. Рядом с ними высится могучий пик – Жоржи Амаду. Имя этого бразильского писателя – своего рода символ литературы Латинской Америки. Магическая, завораживающая проза Амаду давно и хорошо знакома в нашей стране. Но роман «Тереза Батиста, Сладкий Мёд и Отвага» впервые печатается в полном объеме.