Старый шут закон - [29]

— За ваш сегодняшний успех, — сказала миссис Брандт, поднимая бокал. Лидия тоже подняла свой. Она забыла, что коктейль очень крепкий, сделала большой глоток и задохнулась, однако справилась с собой и не закашлялась.

— Мартини надо пить сразу, — сказала миссис Брандт. — Теплый он такая гадость.

Лидия послушно допила коктейль, и на лбу у нее выступили капельки пота. Но маслину она съела с удовольствием. И в ту же самую минуту перед ними возник мистер Пирс с огромным шейкером в руках и снова наполнил их бокалы. Лидию охватил ужас.

— Палмер Уайт! — пропела миссис Брандт. — Куда это вы несетесь, будто меня тут и нет?

Красивый, строго одетый молодой человек остановился.

— Джойя!

Она бросилась к нему, поцеловала, потом взяла под руку и повела куда-то.

Мики к Лидии не вернулся. Ему было очень весело, он оказался в центре внимания, женщины кормили его всякими вкусными вещами, мужчины шутили, показывали фокусы с монеткой, предлагали бороться — кто чью руку согнет — и поддавались. Но и Лидию не оставляли в одиночестве. Гости Пан неожиданно подходили к ней и, не дав опомниться, так же неожиданно уходили. Это что ж, думала она, так в светском обществе заведено — столкнулись друг с другом лбами и тут же разбежались в разные стороны? Сначала выпитый коктейль подействовал на нее благотворно. Ей стало легко, язык развязался. Не отдавая себе отчета в том, что делает, она выпила второй бокал и через несколько минут поняла, что смеется слишком уж громко и пронзительно, а комната кружится и плывет перед ее глазами, то удаляясь, то приближаясь. Лидия похолодела. Господи боже мой, неужели она напилась? Позор-то какой! Лидии даже показалось, что она, как говорят испанцы, vacilando[36]. Она усилием воли сосредоточила взгляд на ком-то из гостей, потом на каком-то предмете, пока они не перестали вертеться. Хоть бы еще не сейчас вставать и идти! Она съела два бутербродика и почувствовала себя лучше. Наверное, это с ней просто от голода.

В последний раз она была на званом вечере у anglos, когда училась в школе, да и разве можно сравнить те вечера с этим! Казалось бы, все держатся так просто, а до чего с ними трудно, наверное, с вежливыми, неприступными дамами и господами в вечерних туалетах, каких показывают на шикарных балах в кино, и то легче. Может, прав этот мистер Брандт и ей действительно надо бежать отсюда? А как же Миньон и Фрэнк? Она подведет их. И Майка подведет, ведь без денег ему не выйти на свободу. К тому же Мики с таким нетерпением ждет обеда, где будет бифштекс. Она чувствовала себя точно рыба, которую вынули из воды. Здесь все веселые, находчивые, так и сыплют остротами, где же ей тягаться с ними! И все кажутся очень красивыми, хоть и одеты чудно, держатся так уверенно, а она — она рядом с ними такая скучная, старомодная. Конечно, они все стараются ободрить ее, сочувствуют горю, которое приключилось с мужем, расхваливают Мики — такой славный мальчик! Но с людьми вроде этих, будь они хоть в десять раз внимательнее, ты все равно чувствуешь, что это они не от сердца, а просто из вежливости, из желания сказать приятное, помочь освоиться в непривычной обстановке.

Когда наконец пригласили к столу и Лидия встала, оказалось, что голова у нее кружится вовсе не так сильно. Это ее обрадовало. К тому же она была голодна как волк!

Фрэнк еще не приехал, и за столом оказалось тринадцать человек, поэтому Пан решила наказать его и посадила на его место, то есть рядом с собой, Лидию. Справа от Лидии сидел Мики, а следующий стул был свободный. Брандт сел по левую руку от Пан, дальше шли Милли Спид и Айвор Остров. Миньон была на другом конце стола, рядом с мистером Пирсом — так далеко!

Лидия не переставала удивляться, как громко они говорят, один старается перекричать другого, будто дети, смеются каким-то своим шуткам. Пан сначала пыталась объяснять Лидии, в чем соль этих шуток, надеясь приобщить ее к общему веселью, но все это были скабрезные сплетни, касающиеся их узкого круга — у кого с кем роман, кто позировал Отто Балзеру для его последней «ню», — так что Лидия пришла в полное замешательство, и Пан оставила свои старания.

Смущало Лидию и то, что гостям прислуживали — как ей казалось, ужасно угодливо — две хорошенькие девушки-испанки в черных обтягивающих платьях с белыми кружевными воротничками и манжетами и в белых кружевных фартучках и наколках. Каждый раз, как они что-нибудь предлагали ей или убирали тарелку, она говорила им «спасибо», на минуту все вокруг замолкали, с изумлением уставясь на нее, и в конце концов она перестала благодарить девушек. Мики, бедняжка, ничего не умел за столом, и ей приходилось накладывать не только себе, но и ему. Она все надеялась, что уж следующее-то блюдо будет обязательно бифштекс, но каждый раз это оказывалось что-нибудь другое, и к тому времени, как принесли главное блюдо — не бифштекс, а, к великому разочарованию Мики, огромный кусок запеченного в духовке мяса — и мистер Пирс встал и принялся его резать, она была уже совсем сыта.

Боже мой, какое здесь царило расточительство! Сколько еды оставалось на тринадцати тарелках после каждого блюда, и сколько их было, этих блюд, — не сосчитать! Чья-нибудь многодетная семья, например Хесуса Хуареса, могла бы питаться остатками целую неделю. Лидия старательно доедала со своей тарелки все до крошки, и скоро ей начало казаться, что платье Миньон вот-вот на ней лопнет. Когда подали десерт — мороженое, политое густым шоколадным сиропом, — она уже не могла проглотить ни ложки и отдала свою вазочку сыну.