Старина и новь Магриба - [67]

Выслушав все это, заходим в главный мавзолей. В нем сообщающиеся между собой молитвенный зал с михрабом, зал захоронений детей шерифов и зал двенадцати колонн, в котором под большими плитами Покоятся останки Ахмеда аль-Мансура, его сына и внука, а вокруг них — захоронения прочих родственников.

— Отделка интерьера мавзолея — смесь турецкой пышности и лучшего андалусского стиля. Вы видите здесь изразцы, до сих пор называемые в Испании асулехос, а у нас — зеллмаж. Саадийцы не жалели средств на украшение Марракеша, который они снова сделали столицей. Но судить об этом сейчас можно лишь по убранству их мавзолеев.

Эти слова Мухаммеда подтверждаются и ажурной резьбой по атласскому кедру, и лепными узорами верха мраморных колонн, и непередаваемым спектром настенной мозаики, над которой сияет вязь изречений из Корана.

Вот почти все, что осталось в Марракеше и вообще в Марокко от «золотого» царствования Ахмеда аль-Мансура. Халиф создал аппарат монархической власти, действовавший потом долгие века, разработал блестящий придворный церемониал, впечатлявший иностранных послов, много строил и много тратил. Но почти все это потом исчезло без следа. Об этом невольно думаешь, оказавшись на развалинах его дворца Каср аль-Бади, находящихся сравнительно недалеко от мавзолеев его династии. А ведь поэты когда-то писали, что «рядом с ним любой дворец кажется безобразным!». Глинобитные коричневато-красные, под цвет местной почвы, стены, квадратные башни с бойницами разбросаны на огромной территории, частично покрытой апельсиновым садом. Ныне руины Каср аль-Бади служат местом проведения ежегодного фестиваля марокканского фольклора, в котором обычно принимают участие до 500 танцоров, певцов и музыкантов из всех районов страны.

С одним из этих районов — долиной Урики, примерно в 60 километрах к югу от Марракеша, нам дали возможность познакомиться. Цветущий горный край с вечной зеленью садов и рощ, целебным воздухом, нежными запахами цветов и созревших фруктов, с карабкающимися по склонам небольшими скромными селениями, на фоне которых особенно вызывающа роскошь дорогих отелей и ресторанов, расположенных над водами реки и наиболее красивыми изгибами горных шоссе. Значительная часть местных берберов (кстати, отлично понимающих по-арабски) занята в «индустрии туризма» — одной из наиболее прибыльных отраслей экономики Марокко. Регулярно сюда прибывают автобусы с туристами. Их тут же осаждают весьма настойчивые продавцы в серых или коричневых бурнусах поверх синих рубах. Они протягивают бусы, четки, браслеты, кувшинчики, маленькие фигурки из приятно поблескивающего местного камня. А если удается миновать их густой строй, то один из них обязательно сопровождает вас некоторое время, довольно спокойно (в отличие от своих ближневосточных собратьев) убеждая купить именно его товар, осторожно сбавляя при этом первоначальную цену. Так, в сопровождении одного, а то и двух-трех торговцев вы доходите до маленького рынка, где под полотняным навесом вам щедро предлагаются изделия гончаров, чеканщиков, резчиков по дереву, вышивальщиц и т. п. Но если вы неосторожно отходите от рынка, то немедленно вновь попадаете в «сферу влияния» одиночных коммерсантов-уговаривателей…

«Марракеш — город туристов, количество которых постоянно возрастает на 5 тыс. человек сверх запланированного» — так сказано в справке, выданной нам в муниципалитете города, где мы встретились с первым заместителем мэра Мухам медом ад-Дофали и вице-мэром Мухаммедом Аазраком.

— Я недавно вернулся из Ташкента, — сказал ад-Дофали, — который является побратимом Марракеша. Между этими городами большое сходство. В них жили такие великие ученые, как Ибн Сина, Ибн Рушд, альФараби, Ибн Туфейль, именем которого названа одна из больниц города. А в двенадцатом веке здесь учился Кади Айяд, знаменитый богослов и юрист по прозвищу аль-Бухари, заимствованному у известного всему миру ислама знатока хадисов. Именем Кади Айяда у нас названы одна из улиц и университет Марракеша. В нем четыре факультета: права, языка, естественных и гуманитарных наук. Кроме того, у нас шестьдесят начальных и двадцать три средние школы.

В городе имеются также высшее инженерное училище, высшая школа геологов, школы жандармерии и для персонала отелей. В городе 10 отелей и еще 4 за городом. Выпускники всех учебных заведений одинаково владеют арабским и французским языками. Но распределения после выпуска нет — работу ищут сами. Безработица в Марракеше, по мнению ад-Дофалн, существует в основном из-за того, что «в город рвутся жители степей». Воспитанием молодежи в Марокко занимается специальное министерство, а не муниципалитеты.

— Но мы даем средства для строительства школ, — говорит г-н Лазрак, — подыскиваем для них земельные участки.

Во главе города, как и раньше, стоит паша — первый заместитель губернатора района.

— Ему помогает городской совет из тридцати девяти человек, — продолжает ад-Дофали, — собирающихся четыре раза в год. Но по требованию жителей совет может быть созван на чрезвычайную сессию. Большинство в совете — за партией Истикляль, имеющей двадцать одного представителя. Остальные — либералы