Старина и новь Магриба - [61]

Сотрудничество между ассоциациями дружбы «Марокко — СССР» и «СССР — Марокко» играет существенную роль в культурном сближении наших стран. В рамках этого сотрудничества ежегодно предоставляется 20 стипендий для марокканцев, желающих учиться в СССР.

— Почти все дни хотят быть врачами и архитекторами, — усмехается Мухиддин аль-Машрафи. — Это, конечно, очень нужные для нас специальности. Но и учителей нам не хватает.

Мы говорим, что марокканские студенты обучаются в вузах СССР шестнадцати специальностям. В дальнейшем их, очевидно, будет еще больше в зависимости от пожеланий самих обучающихся.

Попрощавшись с хозяином, выходим из дома и некоторое время идем по саду, вдыхая аромат цветов и апельсинов. Пожалуй, мы в этот момент даже жалеем, что Агдал — это не весь Рабат.

Следы былого

Проспект Ан-Наср упирается в Баб ар-Руах (Ворота ветров) — гигантский кубовидный портал с массивными выступами по бокам. Это лучше всего сохранившиеся ворота в стене Альмохадов, отделяющей Агдал и Оранж от центральной части города. Рабат давно выплеснулся за пределы старых крепостных стен. Красновато-коричневые, облупленные, полуразрушенные войнами и землетрясениями, посеревшие от времени, они местами очень хорошо сохранились.

— При великом государе Якубе аль-Мансуре и была возведена стена Альмохадов, — рассказывает Мухаммед. — Другую стену возвели Меркнады в тринадцатом веке, но с них начинается упадок Рабата, который они и их преемники полностью забросили. Он возродился только в семнадцатом веке, когда была возведена стена Андалусцев. Последняя по времени — стена Алауитов. Общая протяженность всех стен — около двенадцати километров.

Мы как раз проезжаем стену Алауитов (ныне царствующей династии) и направляемся в Шеллу, расположенную за чертой города. Это крепость, — выстроенная Меринидами на месте древнеримской колонии Салы, но использованная ими в основном как некрополь. Подъезжая к высокому порталу главных ворот, украшенному полустершейся каменной резьбой, мы слышим грохот: какой-то бедно одетый человек бьет в барабан и танцует. Судя по заученности движений и равнодушному выражению лица, он постоянно занимается подобной инсценировкой «торжественной встречи» всех прибывающих в Шеллу в надежде что-то заработать. Конкуренцию ему составляет бойкий продавец воды в ярко-красном кафтане и соломенной шляпе с бубенцами. Весь увешанный медными кружками и колокольчиками, звенящий и бренчащий с головы до ног, он проявляет незаурядные способности мима, жестами и гримасами убеждая нас воспользоваться его услугами. Не добившись своего, он медленно выливает немного воды на землю, а потом сам пьет из кружки, причем так выразительно, что мы невольно останавливаемся, воздавая должное этому мини-спектаклю одного актера. Таких барабанщиков и продавцов воды, а также фокусников, танцоров и заклинателей змей можно встретить почти у каждого посещаемого туристами места в Марокко. Они пытаются жить на проценты с былого величия Магриба.

Войдя в ворота, оказываемся за зубчатыми стенами крепости и через разросшийся сад спускаемся вниз, туда, откуда открывается вид на развалины древнеримских построек, за которыми поблескивает вдали Бу-Регрег. Справа возвышается над замшелыми стенами старый минарет, отливающий на солнце багряно-золотистым блеском.

— Высота его более четырнадцати метров. Здесь было две мечети и стена с двадцатью башням-и, — говорит Мухаммед. — Все это построил султан Абу аль-Хасан, которого называли «черным», так как мать его была эфиопкой. Он здесь похоронен с женой — обратившейся в ислам христианкой из Европы.

Мы бродим среди развалин мечети, остатков арок, колонн и валяющихся на земле обломков стен с кое-где еще заметными элементами декора.

— Все это было разрушено землетрясением, — сообщает Мухаммед.

Указывая на мраморные белые колонны, углубление в виде бассейна и невысокие каменные перегородки, он продолжает:

— А это остатки римских бань, которые Мериниды переоборудовали в медресе.

Недалеко от них могильные каменные плиты — фамильное кладбище Меринидов. В давние времена это кладбище и особенно мечеть Абу аль-Хасана считались священными. Местные мусульмане даже совершали сюда религиозное паломничество — «зияра».

Шелла — уникальный пример наслоения на земле Марокко памятников многих цивилизаций. Помимо остатков римской Салы и могил Меринидов здесь можно увидеть и увенчанные куполом (куббой) гробницы марабутов — весьма почитаемых по всему Магрибу местных «святых». Вглядываюсь в надпись на одной из них. Покоящийся под ней марабут Абд ар-Рахман скончался в 1956 г. Учитывая, что Шелла до оих пор священное место для мусульман Марокко, надо полагать, что Абд ар-Рахман похоронен здесь в знак особых его заслуг. В дальнейшем белоснежные куббы гробниц марабутов встречались нам по всей стране, в том числе вдали от населенных мест. Этим Марокко очень напоминает Алжир и Тунис.

Мы возвращаемся из Шеллы к стене Алауитов и едем вдоль нее по бульвару Мусы Ибн Нусайра (арабского завоевателя Аль-Анда луса). Город все время слева, а Бу-Регрег справа. Проезжаем лицей имени воспетого Пушкиным поэта Андре Шенье и вскоре останавливаемся у знаменитой башни Хасана, которая служит как бы эмблемой города. Она — один из трех самых красивых минаретов Магриба, выстроенных при альмохадском халифе Якубе аль-Мансуре (1184–1199) почти восемь веков тому назад. Два других тоже сохранились до наших дней: Кутубийя в Марракеше и Хиральда в Севилье. Интересно, что Якуб аль-Мансур (Победоносный орел) был архитектором всех трех минаретов, как и ансамбля монументальных стен и ворот Рабата. Мечеть Хасана, для которой возводился минарет, была самой огромной в мире ислама, имела 16 дверей, три внутренних двора и около 400 колонн, занимала площадь 183 × 140 метров. Ныне от нее остались лишь обломки, основания около 260 колонн и минарет. Ни землетрясения, ни грабители, ни прочие превратности судьбы Рабата не смогли поколебать башню Хасана, так и возвышающуюся ныне над городом на 44 метра.