Старина и новь Магриба - [59]

На следующий день мы начинаем осмотр города. Из-за жары Мухаммед сменил черный костюм с галстуком на полосатую тонкую джеллябу — балахон, к которому иногда добавляется капюшон. Однако его голова, привычная к африканскому солнцу, всегда непокрыта. В Марокко сегодня это обычно свойственно молодежи (Мухаммеду на вид лет 30) или «осовременившейся» части населения. Головной убор — феска городского торговца или ремесленника, тюрбан кочевника, широкополая соломенная шляпа горца из Рифа — отличает в этой стране людей религиозных, консервативных, придерживающихся старинных обычаев. Такие есть и в Рабате. По большинство здесь одето по-европейски.

По Рабату надо ходить не спеша, внимательно вглядываясь в его лицо. Только тогда оно начнет открываться и даже улыбаться. Из окна автобуса или автомобиля успеваешь заметить лишь широкие просторы площадей и улиц, которые как бы продолжают окружающие город равнины, трех-четырехэтажные дома, мелькающие вывески кафе и лавок. Никакого блеска и шика, ничего «столичного». Даже путеводители не отрицают этой поражающей с первого взгляда неброскости Рабата, называя ее «провинциальным очарованием». Прогуливаясь по городу пешком, убеждаешься, что очарования здесь больше, чем провинциальности. Воздух в городе удивительно чист. Элегантная белизна зданий подчеркнута обильной зеленью парков, аллей и бульваров. Впрочем, «бульвар» здесь означает просто улицу, как в Алжире, и может не иметь ни одного деревца. Тем не менее запах цветов в Рабате явно забивает запах бензина, выхлопных пазов или раскаленного асфальта. Движение здесь менее интенсивное, чем в Алжире и Тунисе, хотя на центральных улицах, как и всюду теперь, почти невозможно найти у тротуара свободное место, чтобы поставить машину.

Очень просторно за высокими стенами королевской резиденции, куда мы въезжаем с авеню Мулая Хасана. Мелькают справа и слева помещения для охраны, прислуги, хозяйственные постройки, лавки, лотки, вокруг которых толпится народ и идет бойкая торговля. Здесь как бы особый «город внутри города» со своей жизнью и бытом. Королевские гвардейцы живут тут с семьями, как допетровские стрельцы. Среди них немало потомков чернокожих абидов (бывших рабов), которыми султаны любили пополнять свою личную охрану. Поэтому здесь чаще, чем в других местах Рабата, увидишь негритянские или полунегритянские лица. Впрочем, они почти не видны, так как все женщины из семей гвардейцев ладо тщательно закрывают. Король — не только светский, но и духовный повелитель Марокко. Поэтому его личные слуги все предписания ислама выполняют особенно строго. Это бросается в глаза, так как вне стен резиденции мусульманки с закрытыми лицами или просто в национальной одежде встречаются гораздо реже.

Проезжаем совершенно новую на вид мечеть.

— Ее реставрируют и постоянно держат в парадной форме, — говорит гид. — А выстроена она, как и вся резиденция, в тысяча семьсот пятьдесят седьмом году. Именно в эту мечеть по праздникам его величество едет из дворца на белом коне.

Для этого король пересекает огромную, в квадратный километр, площадь перед дворцом. Площадь (а по ней и вся резиденция) называется Мешвар, то есть «место совета, совещания». Название восходит к тем временам, когда власть марокканских султанов зависела от согласия правителей главных областей страны и вождей племени признать ее. Они и сейчас еще собираются сюда по большим праздникам и по традиции криками выражают свое «согласие», в каковом король давно уже не нуждается. Но традиция живет. Она, как и многие другие традиции в этой стране, гораздо надежнее поддерживает королевскую власть, чем парламент и иные атрибуты конституционной монархии.

Сам дворец короля — длинное желто-оранжевое двухэтажное здание с ярко-зеленой черепичной крышей и стрельчатыми башенками. В нем три входа: главный, служебный и отдельный вход в мавзолей Хасана I, предка и тезки нынешнего короля. Главный вход охраняют два гвардейца в белой форме, вход в мавзолей — два армейских солдата в серой форме, а служебный вход контролирует смешанная охрана. Мы останавливаемся метрах в 25–30 от них, около старинных пушек, которые ныне — не более чем музейные экспонаты. Отсюда-разрешается фотографировать дворец и себя на его фоне. Но ближе подходить нам не советуют. Поэтому мы покидаем Мешвар и направляемся в примыкающую к нему наиболее обширную часть центра города — Резиданс, в которой раньше размещались ведомства «генеральной резиденции», т. е. администрации французского протектората. Теперь здесь различные министерства Марокко, кроме министерства обороны, белый ромбовидный купол которого возвышается в пределах Мешвара.

В Резиданс — ведомства, бюро, конторы, посольства и банки, целые кварталы вилл богачей, отели, редакции газет, магазины. Улицы и площади здесь когда-то носили имена французских генералов и политиков. Теперь они называются в честь арабских городов и стран (Алжира, Туниса, Каира, Эр-Риада), лидеров Азии и Африки (Лумумбы, Сукарно) и марокканских султанов. Есть также площади Вашингтона и Линкольна, авеню Рузвельта. К Рузвельту марокканцы питают особые симпатии: встретившись с султаном Марокко в 1943 г., он поощрил его стремление к выходу из-под опеки Франции. Вообще названия улиц отражают интерес марокканцев к окружающему их миру. Даже маленький переулок может носить имя Лондона или Аккры.