Старина и новь Магриба - [35]

Жители Тизи-Узу выглядят вполне современно в европейских костюмах и, как правило, с непокрытой головой. Тюрбанов и шеший, довольно часто попадавшихся 10 лет назад, особенно на людях пожилого возраста, теперь почти не увидишь. Сейчас старики здесь носят наброшенную поверх европейского костюма грубошерстную накидку, своего рода полуплащ-полубурнус. И кто их знает, от кого многие из них унаследовали светлые глаза и волосы? От древних берберов, римлян, вандалов, византийцев, турок, веками стоявших гарнизонами в главных пунктах Кабилии, андалусских, пришельцев или принявших ислам европейских пленников? Немало тут и чисто арабских лиц. А у кое-кого явно проступают негроидные черты. В Кабилии в свое время в турецких гарнизонах служило много африканцев (гнауа), захваченных турками в оазисах Сахары и превращенных в солдат. Одним словом, в этническом плане Тизи-Узу столь же пестр и своеобразен, как и любой другой алжирский город.

Кабилы — основная группа берберов Алжира. Естественно, столица Кабилии — центр берберской культуры. К ней и тогда, в 1973 г., в стране проявлялось внимание. Берберы гордятся тем, что еще более 2 тысяч лет назад они были независимы и от финикийцев, и от римлян, называя себя «амазиг» («свободные люди»)[3]. А название «бербер» латинского происхождения: так римляне именовали всех, кто не говорил на латыни. Ныне в Алжире признается важный вклад берберов в формирование алжирской нации. И недаром Кабилия вместе с Ауресом явилась главным оплотом национально-освободительной революции алжирского народа. Повсюду в Кабилии можно видеть каменные стены и обелиски с именами шахидов — павших героев революции. Иногда этот список насчитывает до 200 имен. Подобные памятники боевой славы напоминают те, которые можно видеть у нас в Белоруссии, на Украине, на Смоленщине.

Покинув Тизи-Узу, мы вскоре проезжаем большой текстильный комбинат в Драа Бен Хедда.

— Он выстроен с помощью СССР и Египта, — информирует нас гид. — Сейчас здесь работают советские специалисты. Это самое большое текстильное предприятие в стране.

Он еще рассказывает что-то о фабрике кабильских ковров в Тизи-Узу, а мы в это время минуем выстроенный для работников комбината новый поселок: пятиэтажные кирпичные дома, кое-где недостроенные, свежевыкрашенные вывески на арабском и французском языках, небольшая больница.

— С первого января лечение в Алжире бесплатное, — напоминает Аззеддину.

Дальнейший путь до столицы мы буквально неслись по ровному шоссе, проскакивая городки и поселки. И лишь когда автобус тормозил на повороте или на спуске с холма, можно было разглядеть мелкую, словно ножницами нарезанную, листву невысоких кривых деревьев, нависавших над крупной черепицей двускатных крыш, потрескавшиеся стены каменных хижин (гурби), сидевших у дверей прищурившихся усатых крестьян в цветных тюрбанах и темных шешиях, в серых или иных накидках поверх старых пиджаков. Горы кончились. Вернее, они куда-то отступили, синея на горизонте. Все более отдаляясь от них, мы завершали свое путешествие.

Университеты: старое и новое

Еще недавно такой заголовок казался невозможным, так как в стране был всего один университет. Однако постепенно, через несколько лет после провозглашения независимости, факультеты и отделения столичного университета возникли в Оране и Константине, где на их базе оформились потом самостоятельные университеты. В дальнейшем они появились и в других городах. В независимой АНДР забота об образовании считается столь же важным делом, как индустриализация и аграрная реформа.

Сейчас в стране 6 университетов, 10 университетских центров, 106 тыс. студентов и 12 тыс. преподавателей вузов. Я узнал это в октябре 1983 г. от одного из руководителей министерства высшего образования и научных исследований АНДР Мустафы Букари. Для такой страны это много. Достаточно сказать, что только научно-технический университет в Баб аз-Зуаре (в 15 километрах от столицы) выпускает в год около тысячи инженеров, геологов, математиков, биологов, химиков, физиков. Растет молодая интеллигенция Алжира.

В 1973 г. мы были в Алжире не просто туристами. Пребывание нашей группы в этой стране имело целью также укрепить алжиро-советскую дружбу, способствовать культурному сближению между народами, улучшить их взаимную информированность. Среди нас были врачи, журналисты, инженеры, искусствоведы, художник, агроном, архитектор, юрист, историк. И естественно, все мы встречались с нашими коллегами, рассказывали им о различных сторонах жизни Советского Союза, отвечали на их вопросы, слушали их рассказы. Охватить, даже в общих чертах, тематику этих бесед просто немыслимо. Достаточно лишь назвать такие обсуждавшиеся проблемы: деятельность высших и местных органов власти в СССР и АНДР, подготовка научных и преподавательских кадров в обеих странах, состояние системы просвещения и дошкольного воспитания, обмен соответствующей литературой и профессиональной информацией, выработка национального стиля в архитектуре, скульптуре и живописи, организация медицинского обслуживания и детского здравоохранения.

Мы встречались в союзах архитекторов и художников, некоторых ведомствах, госпиталях. Больше всего встреч было в университетах Алжира и Константины. Одна из них состоялась в кабинете декана историко-литературного факультета Алжирского университета г-на Шабу. Высокий, широкоплечий, с громким голосом баритонального тембра, хозяин оглушительно приветствует нас и горячо высказывается за укрепление сотрудничества ученых и педагогов обеих стран. Беседа идет на арабском языке. Другого на филфаке не признают, особенно после начатой в 1971 г. арабизации образования. Это не значит, что г-н Шабу и присутствующие в его кабинете не знают французского языка. Но пользуются они им крайне неохотно, торопливо отвечают на заданный по-французски вопрос и вновь переходят на арабский. Наиболее упорствует в этом шеф департамента (кафедры) истории Муса Ликбаль — смуглый, подношений, чуть седеющий, с внимательным прищуром блестящих черных глаз. Он знает о работах советских ученых В. В. Бартольда, Й. Ю. Крачковского, Е. А. Беляева главным образом по рецензиям в арабских и французских изданиях. Интересуется советскими исследованиями истории Магриба и «вообще мусульманской цивилизации», в частности всем, что у нас написано о Золотой Орде и приобщении монголов к исламу, а также работами Б. Н. Заходера об Иране.