Сталин. После войны. Книга 1. 1945–1948 - [42]

.

Как говорится, заставь дурака Богу молиться…[215] Вместо постановления о необходимости патриотического воспитания и развития русской самобытности получилась кампания по вычеркиванию из литературы Зощенко и Ахматовой. Именно так это постановление сегодня и подается. Между тем цель Сталина была совершенно иной – решение фундаментальной проблемы, которая сидела в головах советских людей. Да и сейчас определяет сознание немалой части творческой интеллигенции. Мол, «там» все и всегда правильно, у нас все и всегда неправильно. Сталин хотел это исправить…

В мае 1947 года Константин Симонов вместе с другими деятелями культуры будет приглашен в Кремль, где в течение трех часов Иосиф Виссарионович будет рассуждать на эту тему. В своей книге писатель подробнейшим образом пересказал беседу. Между прочим, зашла речь и о Зощенко. Будучи главредом журнала «Новый мир», Симонов сообщил Сталину, что хотел бы напечатать «Партизанские рассказы» Михаила Зощенко в своем журнале, и просит на это разрешения.

– А вы читали эти рассказы Зощенко? – повернулся Сталин к Жданову.

– Нет, – сказал Жданов, – не читал.

– А вы читали? – повернулся Сталин к Симонову.

– Я читал, – ответил тот и объяснил, что всего рассказов у Зощенко около двадцати, но он отобрал для публикации в журнале только десять, которые считает лучшими.

– Значит, вы как редактор считаете, что это хорошие рассказы? Что их можно печатать?

– Да, – говорит Константин Симонов.

– Ну, раз вы как редактор считаете, что их надо печатать, печатайте. А мы, когда напечатаете, почитаем, – отвечает ему Сталин[216].

Но собрал писателей вождь в тот раз для совсем иного. Это главное Сталин несколько раз повторял, возвращался к этой мысли и развивал ее дальше: «Надо уничтожить дух самоуничижения»[217].

«А вот есть такая тема, которая очень важна, – сказал Сталин, – которой нужно, чтобы заинтересовались писатели. Это тема нашего советского патриотизма. Если взять нашу среднюю интеллигенцию, научную интеллигенцию, профессоров, врачей… у них недостаточно воспитано чувство советского патриотизма. У них неоправданное преклонение перед заграничной культурой. Все чувствуют себя еще несовершеннолетними, не стопроцентными, привыкли считать себя на положении вечных учеников. Это традиция отсталая, она идет от Петра. У Петра были хорошие мысли, но вскоре налезло слишком много немцев, это был период преклонения перед немцами. Посмотрите, как было трудно дышать, как было трудно работать Ломоносову, например. Сначала немцы, потом французы, было преклонение перед иностранцами, – сказал Сталин и вдруг, лукаво прищурясь, чуть слышной скороговоркой прорифмовал: – засранцами…»[218]

Когда российская интеллигенция заболела этой болезнью, сказать очень трудно – вероятно, «инкубационный период» начался с петровских реформ. Но уже во второй половине XIX века можно было смело ставить диагноз. Русский образованный человек образцом для подражания считал Запад, а Россию и даже себя «второсортным» по сравнению с иностранными образцами. Но это еще полбеды – такое искаженное понимание реальности приводит к тому, что русский образованный человек считает правильным быть в постоянной оппозиции к власти и государству. Отсюда еще полшага до открытой борьбы против России. Ядовитые всходы этой смердяковщины мы видели в эпоху перестройки, когда образованная прослойка советского общества принялась крушить и ломать свое государство, чтобы в итоге остаться у его руин. С той поры прошло три десятилетия, но протрезвления так и не наступило.

Эту проблему осознавал и Сталин. Она, как матрешка, находилась внутри того, что позднее в сталинскую эпоху назовут «идолопоклонничеством перед Западом». Осознавали данную проблему еще в Российской империи. Пожалуй, самую точную характеристику течению этой ментальной болезни дал министр внутренних дел Российской империи Вячеслав Константинович фон Плеве, убитый 15(28) июля 1904 года бомбой эсеровского террориста Е. Созонова[219]. Будучи интеллектуалом и кристально честным служакой, фон Плеве так охарактеризовал эту вековую болезнь: «Та часть нашей общественности, в общежитии именуемая русской интеллигенцией, имеет одну, принадлежащую ей природную особенность: она принципиально, но и притом восторженно воспринимает всякую идею, всякий факт, даже слух, направленные к дискредитированию государственной, а также духовно-православной власти; ко всему же остальному в жизни страны она индифферентна».

Согласитесь, наблюдение абсолютно актуально и сегодня, в эпоху президентской республики. Сталин ощущал эту проблему во времена демократии советского образца. Три разных, совершенно разных строя, отличающихся по идеологии и форме, а болезнь интеллигенции все одна и та же! И если в начале ХХ века «просвещенные люди» требовали отдать Японии Порт-Артур и уйти из Польши и Финляндии, то сегодня речь идет о Крыме, Донбассе, Сирии и т. д. и т. п.

Но вернемся к той самой памятной беседе, содержание которой записал для нас Константин Симонов.

Усмехнувшись и прорифмовав «иностранцами-засранцами», Сталин снова стал серьезным и продолжил: