Срезающий время - [70]

– Позвольте представить, дамы и господа, – лесопилка нового поколения! – пафосно произнес я, и по моей команде огромные ворота распахнулись.

Собравшиеся ничего не поняли, и мне показалось, что даже пробежал шепоток недовольства. Брови у некоторых были нахмурены, и придирчиво-сверлящий взгляд ждал любого промаха. Еще бы! Отвлечь столь занятых людей и просить их проехать двадцать верст, дабы посмотреть, как мужики пилят бревно? Ну уж нет! Однако, когда спустя минуту вдруг раздался какой-то чавкающий звук и над крышей задымила труба, а еще через пару с бешеной скоростью закрутились огромные дисковые пилы, публика замерла в предвкушении. За какие-то четверть часа десяток бревен превратились в одинаковые брусья, и как только из липы выпилили шесть дюжин досок, раздались голоса восхищенья. Труба вскоре перестала дымить, чавкающий звук постепенно стал угасать, пока не прекратился полностью. Гости же, словно подхваченные порывом ветра, с возгласом: «это паровик!», ломанулись к лесопилке, дабы посмотреть все своими глазами, задать вопросы и поделиться мнениями, а заодно и по возможности потрогать. И первый оказавшийся у станка мне показался необыкновенно знакомым. В облике Киселева было много от неудачного телеведущего, сбежавшего в моем времени от кредиторов из Москвы в Киев. Такой же рассеянный и вечно задумчивый. Впечатление шутовской внешности, которая составляла его неотъемлемую принадлежность, достигалось уже тем, что претенциозная одежда «партикулярного журналиста» очень странно на нем сидела. Или, вернее, висела, где прилегая не на месте, где падая неправильными складками: что-то было неладно с его фигурой, неладно и спереди и сзади – позже, когда широкий плащ все это скрыл, и стало не критично, я перестал обращать на это внимание. Но должен заметить, что едва запахло сенсацией, ни о какой неаккуратности ни в его движениях, ни в манере держаться не могло быть и речи. Скорее, напротив, в них выражалась предельная серьезность, особенно в мимике и мелкой моторике. А оставшиеся важность и самодовольство, выставленные напоказ, вкупе с мрачноватой гордостью, свойственной самовлюбленным личностям, – все это вызывало во мне легкую улыбку. Все же сходства с тезкой из XXI века было слишком много. Стоя у станины лесопилки и небрежно стягивая перчатки с коротких пухлых пальцев, он строгими глазками с припухшими под ними мешочками озирал механизм. Неторопливо, то тут, то там испытующе-высокомерно задерживаясь то на вале, то на ремне, то на циркулярной пиле – и все это язвительно сжав губы и не говоря ни слова. Сложенные перчатки он с удивительной и, несомненно, привычной ловкостью зажал под мышкой, а затем, все так же молча оглядывая помещение, достал из курительного пенала трубку, бережно вытащил пинцетом тлеющий уголек и, не глядя, прикурил от него. Глубоко затянувшись, он с вызывающей гримасой, широко раздвинув губы и тихонько постукивая носком башмака об станину, выпустил серую струйку дыма между редких зубов.

– Я собираюсь намедни опубликовать новую рукопись в «Северной почте», – негромко произнес Киселев. – И хотел бы испросить позволения написать о вашей придумке. В заключительной части, разумеется.

– Не вижу препятствий, – ответил я. – Пишите. Только не курите здесь! Опилки, сухая древесина. Никакие меры безопасности не помогут, если не соблюдать элементарные правила.

На лице Кисилева промелькнула неприятная гримаса, однако трубку он загасил и продолжил задавать вопросы:

– В таком случае, не смогли бы вы сообщить, на каких принципах и с какими характеристиками работает сей механизм? И при чем тут «новое поколение», если это не тайна, конечно?

– Отнюдь, – твердо ответил я. – Принцип прост: элементарная механика и (я чуть было не ляпнул «термодинамика») паровая машина на основе работ гениального изобретателя Ползунова с доработками и улучшениями братьев Архиповых.

– Простите, кого? – с удивлением спросил Киселев.

– Ивана Ползунова. Или вы думали, что только один Уатт пытался усовершенствовать машину Ньюкомена? Спешу довести до вашего сведения, милостивый государь, что на Алтайских горных заводах и не такое придумывают.

– Вот уж не ожидал, – промямлил Киселев.

– По поводу же характеристик, – продолжал я, – то за одну смену четыре сотни бревен данная лесопилка способна переработать. Могла бы и больше, но…

– А что этому препятствует? – тут же задал вопрос Киселев.

«А стоит ли рассказывать журналисту, – подумал я, – что любой механизм требует заботы и смазки, особенно паровая машина. И все эти золотники, цилиндр, штоки, шарниры тяг парораспределения ой как любят, когда за ними ухаживают. И каким образом благодарят, если масленка конденсационного типа, установленная на крышке золотниковой коробки, оказывается пустой. Нет, не стоит: отсутствует в его глазах интерес к механике, да и если быть откровенным, паровая установка из материалов начала XIX столетия имеет очень ограниченный ресурс непрерывной работы».

– Пила тупится, – соврал я в ответ. – Да и топливо для котла собрать требуется. Безотходное производство, знаете ли.

– Это как? – встрял в разговор кто-то из гостей.