Средневековая философия и цивилизация - [55]

Так, Фома говорит: «Цель группы непременно является целью каждого индивидуума, которые составляют группу, – oportet eundem finem esse multitudims humanae qui est hominis unius» ^[222]. А Данте пишет в том же духе: «Граждане существуют не для консулов и королей, а консулы и короли – для граждан, – non enim cives propter consules пес gens propter regem, sed e converse»[223]. Группа была бы абсурдностью, если бы роли переменились и государство или любая другая группа должна была бы следовать курсу, который больше не совпадает со счастьем каждого из его подданных, и если бы к индивидууму относились как к отработавшей свое машине, которую отдают на слом, когда она становится бесполезной.

Такая концепция одновременно и новая, и средневековая. Ведь в то время как город или государство появляются у Аристотеля как сама по себе цель, которой подчиняются индивидуумы, схоластическая философия, наоборот, считает государства подчиненными благу индивидуумов. Для Аристотеля высший долг быть хорошим гражданином и повышать свою гражданскую добродетель.

Но для философа-схоласта высший долг – придать ценность человеческой жизни, чтобы стать хорошим человеком, а государство должно помочь в этом каждому своему члену.

Из этого учения следует, что перед государством индивид не должен склоняться, осознавая свой венец прав, на которые государство не может посягнуть, потому что их законность вытекает из ценности самой личности. Это есть «права человека». Основа их есть закон природы, так сказать, человеческая сущность и вечный закон, – вечные отношения, которые регулируют порядок сущностей в соответствии с указаниями извечно существующей мудрости. Это право на сохранение своей жизни, право вступать в брак и растить детей, право развивать свой интеллект, право на обучение, право на правду, право жить в обществе. Вот некоторые прерогативы индивидуума, которые появляются в декларации прав человека XIII века[224].

Таким образом, схоластическая философия оправдывает с этической точки зрения концепцию ценности индивидуума перед центральной властью. Но мы видим вместе с тем, как она также носит феодальный характер. Ведь и рыцарь, и барон, и вассал, и гражданин два прошедших столетия были поглощены идеей жить своей собственной жизнью.

IV. Представление о группе в учении канонистов и легалистов

Но этическая доктрина, в свою очередь, опирается на метафизическое основание. Действительно, зачем человек имеет право обрести свое счастье, которого ни одно государство не может его лишить? Метафизика отвечает: потому что лишь человеческая личность есть истинная реальность субстанции. С другой стороны, любая что ни на есть группа, в том числе и государство, не является реальной сущностью, это просто группа человеческих личностей (multitudo hominum).

Такая доктрина интересовала правоведов и канонистов в той же степени, что и философов. Поскольку ее природа такова, что она проливает свет на политическую ментальность того периода, давайте вкратце рассмотрим концепции правоведов и теоретиков в гражданском и каноническом праве. Это будет полезное подготовительное мероприятие для опровержения, прежде чем перейти к заключениям философов.

Юристы-теоретики просто брали из римского права концепцию корпорации (universitas) и применяли ее, как теоретики гражданского права к государству, а как канонисты – к Церкви. Итак, римская корпорация (universitas) – это не что иное, как ассоциация индивидуумов. Определенно она являлась средоточием частного права, и она могла владеть и приобретать имущество, но, как подчеркивал Савиньи, она не является реальной личностью и, следовательно, у нее нет души, разума и воли. Римские правоведы были слишком реалистичны, слишком подвержены логике здравого смысла, чтобы придумать коллективную душу, – реальность, отличную от индивидуумов, – в этих ассоциациях, цели которых были явно коммерческими и промышленными.

Подобным образом канонисты не считали церковные приходы и монастыри, а также Вселенскую Церковь реальными сущностями, как сущностями, отличными от членов, которые их составляли. Иннокентий IV, у которого было имя выдающегося правоведа, был первым, кто заговорил о корпорации как о persona ficta, фиктивной личности, – отличная формулировка, которую нельзя найти в «Дигестах» Юстиниана, но которая восхитительно выражает мысль XIII века. Гирке называет его «отцом теории фиктивной личности»[225]. Соответственно, корпорация определенно не вещь в себе, не живой организм в реальном смысле этого слова, поскольку не имеет ни разума, ни воли. Канонисты действительно заявляли, что она не может совершить преступление или любой другой наказуемый законом проступок, следовательно, политическая группа как таковая не должна бояться ада или грядущего гнева Божьего.

Не рассматривали по-иному средневековые правоведы и государство-корпорацию. В той же манере они объясняли искусственно созданную личность королевства или империи. Государство (universitas) есть коллективная масса индивидуальных людей, которые составляют populus; и его функция, говорит автор трактата De Aequitate, который приписывают Ирнерию, заботиться об отдельных людях, которые являются его членами