Среди лесов - [12]

Юрка смутно почувствовал, что теперь для него каждая лошадь — загадка, которую не терпится разгадать.

«Сережка-то Гаврилов… Разве можно подумать, парень парнем. На пляски, как все, ходит, на гармошке играет, а гляди, как разбирается… А ведь и он, поди, не с потолка узнал, от этого Щелканова научился…»

8

В сильную жару, когда даже роса перестает ложиться ночами, тускнеет на лугах зелень. Как лицо больного человека, она приобретает сероватый, нездоровый оттенок. Но едва лишь дождь обмоет землю, зелень неярко вспыхнет. Ничего не изменилось, все растет, как и росло, но от каждой травинки тянет свежестью…

Жизнь в Лобовище была однообразна, скучновата, но, словно дождь в засуху, день, проведенный в колхозе Чапаева, освежил ее. Все оставалось по-старому: сквозь щели крыши на скотном просвечивало солнце, на свинарнике носились те же поджарые поросята, резво вскидывая заросшие серой щетиной зады; та же рожь с васильками стояла на полях, — и все же что-то изменилось, какое-то едва приметное оживление появилось в деревне.

Спевкин видал и раньше свинарники чапаевцев, и племенных быков, тучных, ленивых, и птицеферму, и пасеку в Чапаевке. Знал, как разнообразно хозяйство соседей… Как и все, он свыкся с тем, что в «Степане Разине» — плохо, а у чапаевцев — хорошо. Но слова Трубецкого заставили его призадуматься.

— Чудаки! Нам-то не святой дух помог, своим хребтом добыли.

Но с чего же начать? Каждый над этим думал по-своему. Свинарка Сомова настаивала, чтобы купили породистых маток; Юрка Левашов приставал с каким-то тесом, чтобы сделать закрытые стойла для жеребых кобыл, — все нужно! И Спевкин решил собрать всех, кто был в чапаевском колхозе, на хозяйственное совещание, сразу со всеми и посоветоваться.

Груздев и Роднев на этом совещании сидели в сторонке и молчали.

Разгорался горячий спор о свиноферме. Сомова уверяла:

— Через свиноферму можно все поставить на ноги. Купим три-четыре породистые матки, хряка хорошего, помещение оборудуем. Сами знаете, какое плодущее племя свиньи. Глядишь, через три года — тысяч пятьдесят чистых деньгами; ремонтируй и скотный, улучшай поголовье… Да ведь это же веревочка, за которую вытянешь колхоз, — скороговоркой сыпала она.

Спевкин время от времени поглядывал в угол, где сидели Роднев с Груздевым. Наконец, он не вытерпел и спросил:

— Степан, как, по-твоему?

Покосившись на Роднева, Груздев встал.

— Я в вопросах свиноводства не особо разбираюсь. Не компетентен, — начал он медленно. — Мне вот что кажется: помните, соревнование намечали? Затихло все, забыли! Давайте-ка об этом поговорим.

Разговор о соревновании не вызвал у Юрки Левашова тревоги. Он соревновался с Федотом Неспановым и знал, что теперь обгонит старика. По совету Сергея, Юрка разбил лошадей своей конюшни на три группы: молодые, сильные, пригодные на любую работу, более слабые, которых не везде можно использовать, и совсем слабые, старые — так, при случае куда съездить. По группам распределил и выпасы. У Федота же, как было, так и осталось. Подручный Федота, Петька Чижик, паренек лет четырнадцати, каждую ночь гонял всех лошадей гуртом на выпасы, сидел у костра, пек картошку. Юрке ли беспокоиться, что его обгонит Федот?..

Но Юрку через несколько дней вызвали в правление, отчитали за то, что он не передает свой опыт в другие бригады.

— Да как я буду учить Федота? — разводил руками Юрка. — Он, знаю, одно скажет: «Пошел ты, молод учить». И связываться не хочу.

Груздев сердито взглянул, Спевкин с укором покачал головой, а Роднев, казалось даже равнодушно, уронил:

— Что ж, видно, ошиблись. Придется другого человека послать в Чапаевку.

— Да я что ж… не отказываюсь! Что вы, в самом деле. Попробую, только толку-то, наперед знаю, не выйдет.

Как Юрка думал, так и получилось: Неспанов долго слушал рассказы о конюшне Сереги Гаврилова, щурил хитро глаза и во всем поддакивал:

— Так, так, гляди-ко… Ай-яй-яй!

А Юрка видел: ничего его не удивляет, просто насмешничает старик.

— Ты уж, Никитич, вроде стар шута строить. О деле говорю, прислушался бы!

— Что правда, то правда, паренек. Я старый петух, чтобы цыплячьим умом жить.

Юрка плюнул и ушел.

На улице ему встретился Петька Чижик. Он, поднимаясь на цыпочки, старался снять с челки Цезаря прицепившийся репей. Цезарь вскидывал головой, и Чижик, подражая Федоту, ворчливым баском покрикивал:

— Экая тварь неразумная!

Юрка сразу же повеселел: «Ничего, я тебя объеду, старый пень. И не заметишь, как в твоей конюшне по-моему обернется». Он сразу же предложил Петьке:

— Хочешь на чапаевского Жаргона поглядеть? Пойдем. Может, и прокатимся на нем.

Чижик нерешительно ответил:

— Сейчас-то недосуг. Кабы к вечерку.

— Что ж, и к вечерку можно.

После этого Юрка стал частенько прихватывать с собой Чижика к Сергею Гаврилову. Они разбили все выпасы в первой бригаде на несколько выгонов, наметили лошадей на выгоны.

А старик Неспанов попрежнему был доволен Чижиком, в свободное время сидел на солнышке, покуривал, отпускал шуточки прибегавшим на скотный двор дояркам. У него ничего не изменилось в жизни — доволен собой, привычной работкой, горячим летним солнышком, — чего еще старику надо?