Спящий Страж - [10]

Бунтарка жила на спокойной богатой станции и слышала об ужасах метро лишь от торговцев и бродяг. Она не видела поверхности, но знала о ней куда больше, чем положено девчонке с фермы. Спас с детства запретил ей даже думать о мире за тяжелыми створками гермоворот. Но запретный плод сладок, и ребенок волей-неволей интересовался чуждой и крайне опасной вотчиной. Невысокая хрупкая куколка грезила о землях смерти и чудовищ, куда боялись сунуть носы матерые бородатые мужики. Она стремилась быть рядом с отцом, если (а точнее – когда) тому понадобится помощь.

Невыносимо было каждый вечер сидеть и гадать, придет ли он на ужин, или сам им станет. Пока Владу везло, но от многих его соратников удача уже отвернулась. Кроха не знала ни одного сталкера, умершего от старости в кругу родных и близких. Рано или поздно натянутый до предела конский волос лопнет, и дамоклов меч настигнет единственный смысл ее жизни. Арина убеждала себя, что сможет увести папу из-под удара. Главное – постичь азы, и раз все отказались ее учить, значит, она научится сама. Она собирала инфу по крупицам, подслушивая болтовню в баре и тайно наблюдая за бродягами. Могла назвать самых опасных мутантов и их повадки, знала, как защититься от заразы, как подать сигнал своим и распознать врагов.

Пока ровесницы выбирали мужей или готовились рожать, Арина в уме повторяла, с какой стороны у «калаша» предохранитель, как правильно упереть приклад и на какую ногу переносить вес. Что брать в поход, а без чего можно обойтись, что надевать и в какую сторону идти. Но одно дело – знать, а другое – мочь. Без практики ее скупые навыки не стоили и свиного помета. Жаль, никто не разделял ее стремлений. Более того – всеми силами отговаривали.

Лучше прожить десять лет, как свинья, чем день – как сталкер. Лучше терпеть, чем рискнуть. Лучше ужас без конца, чем ужасный конец. Попытка хуже пытки. Вот пословицы нового мира, где все вверх тормашками. Арина понимала их, но наотрез отказывалась принять. А что вообще лежало за гранью здравого смысла – так это непреодолимая тяга обращать всех в свою веру. Несогласных же объявлять отступниками, еретиками и жечь на костре всеобщего порицания.

В книгах, которые приносил отец, порой встречались истории о вампирах. Эти существа не просто алкали свежей крови, они хотели сделать всех себе подобными. Но если останутся одни вампиры, чью кровь они будут пить?

Если все забудут о сталкерстве, кто станет рисковать, чтобы «такие, как все» не загнулись от глистов и не подтирались пальцами? Кто достанет мыло, бритвы и порошки, чтобы обыватели не разлагались заживо в сопревших лохмотьях, пожираемые блохами и вшами? И кто двадцать лет назад принес в подземку поросят и лотки с грибами, включил турбину и вскрыл военные склады, чтобы уцелевшие в последней Войне не загнулись в ближайшем будущем?

Может, стоит перестать из зависти называть придурками всех, кто сильнее и отважнее? Или хотя бы учтиво помолчать, а не изливать на них желчь? Куда там. Но в глаза весь этот яд не выскажешь. Для этого нужна смелость на грани безумия, какой у порицателей нет и никогда не будет. Зато оторваться на той, которая не даст сдачи – это всегда пожалуйста. Многие знали, что Кроха не пожалуется отцу. Сталкеры не бегают плакаться в жилетку, это выше их достоинства. Вот работницы и веселились на всю катушку, не стесняясь в выражениях.

– Ну, как сходила? – ехидно спросила Ольга, рыжая бабища лет сорока, выглядевшая на все шестьдесят. И дело было не в тяжелой жизни, а в крепком пойле.

– Чего добыла? – хихикнув, полюбопытствовала Маша, одногодка Арины, гнилозубая и смердящая, как тухлая селедка. Бродяги, конечно, обеспечат и мылом, и гелем для душа, и пастой со щеткой, но следить за собой насильно не заставят. А надо бы, пока красавица не заразила станцию чесоткой, паразитами или чем похуже.

– Надеюсь, мужика, – хмыкнула Анька по кличке Пулеметчица. Нет, оружия она отродясь в руках не держала, но за скромную плату строчила всем желающим, как из пулемета. Несмотря на внешность Бабы-Яги, охотников пострелять находилось немало. Как говорится, умелые руки всегда в цене.

Кроха молча принялась за работу. Давно уяснила себе – спорить бесполезно. Проще переубедить камень, чем живущих одним днем и трясущихся лишь за самих себя. Данте написал над входом в ад: «Оставь надежду…». То же изречение смело можно было вешать в свинарнике.

– Баба-сталкер, – хмыкнула Ольга. – Кому сказать – обхохочутся.

– Вот-вот, – поддакнула Яга. – Не бабье это дело – наверху шастать. Дома сидеть надо, за очагом следить.

Грязнуля гнусаво угукнула, испустив зловонный миазм, от которого не спас бы и противогаз. Кроха однажды сама убедилась.

– Наша доля – деток рожать, – продолжила пьяница. – А то вымрем, как мухи.

– Вот-вот. Захватит нас Безымянка – и все. Станем заложницами у ихнего бугра. Или наложницами? Заложницы, наложницы… какая, блин, разница. Главное – худо будет. А бродяги – конченые. Ума нет – вот и прутся на верную смерть. А кто нас любить-беречь будет? От дикарей защищать?

– Верно, подруга, – охотно согласилась рыжая. – Умный мужик головой зарабатывает, а дурак мутантам хвосты крутит. Взять Дока нашенского – никогда снаружи не был, а целый вагон получил. И все твои сталкеры – герои сраные – к нему на поклон бегают, подачки носят. На кой своими руками жар загребать, если чужих полно?