Мрачные стены огромной пещеры уже долгие сотни лет были единственным, что он мог видеть. Но его это не угнетало. Его уже практически перестало что-либо волновать. Уже не трогали попытки драконьих дураков обойти своё проклятие какими-то надуманными пророчествами, манипуляциями, интригами, заигрываниями с другими расами. Когда они уже поймут, что это бесполезно, что у них ничего не получится, что за свои деяния они обречены нести этот груз до конца своей жизни?!
Каждые пятьдесят лет одно и то же. Каждые пятьдесят лет Турнир в честь его свержения. Хотя свержение, пожалуй, слишком громко сказано. Скорее, заточение — и то, троим из семи пришлось пожертвовать для этого своими жизнями. Что ж, видимо, судьбе было неугодно, чтобы небеса этого мира полностью очистились от драконов. Ну так пусть живут свою долгую жизнь. Пусть расплачиваются вечной болью за свою тиранию, за свою гордыню, своё самомнение. Он никогда не позволит этому прекратиться.
Он в очередной раз сжал рукоять чёрного меча, пробивающего насквозь гигантскую цветную скрижаль. Хотя проклятой магией его заставили застыть навсегда, он всё же чувствовал, как пульсирует под этим клинком сила, перед которой так преклоняются драконы. Преклоняются настолько, что вместо призыва, приказов, повелений они… молятся ему. Но равновесие, которое взрастило из драконов самых отвратительных господ, каких только можно себе представить, оказалось нарушено. Совсем немного — но и этого оказалось довольно, чтобы Лазурь и Сирень сцепились в смертельной схватке, пожирая друг друга и уничтожая своих драконов, чтобы Янтарь и Изумруд стали враждовать, разрывая друг друга на части, чтобы Пурпур и Золото вспыхнули первобытной яростью, калеча и уродуя тех, кто пытался совместить эти крайности. И только такой ценой удалось вынудить драконов оставить остальные расы в покое. И даже почти полностью погасить проклятое Серебро.
Воспоминания о серебряном клане были столь ненавистны, что до сих пор сохраняли отзвук этой ненависти. Изумрудные защищались до последнего, Янтарные грудью встретили опасность и даже совершили практически невозможное, но Серебряные… эти просто сдались, отдавшись на милость победителя. Наивные дураки! Если они думали, что все сотни лет угнетения, что были в него вложены, можно погасить раскаянием… впрочем, они убедились в том, что молить о пощаде было бесполезно. Лишь трое спаслись чудом.
И теперь каждые пятьдесят лет эти четверо изыскивали новые способы добраться до него и покончить с этим. Новый план, Турнир — и поражение, раз за разом. Ему доставляло особое извращённое удовольствие наблюдать, как в честь его падения даётся Турнир, победителя награждают побрякушками, очередной план, пророчество, предсказание пытаются привести в действие, но терпят поражение — и снова ссорятся, рвут друг другу глотки и разбредаются по своим островам ждать следующие пятьдесят лет.
И всё же в последний раз случилось нечто, что заставило его заинтересоваться происходящим. Ведь Цвета, которые он пленял все шестьсот лет, далеко не бездействовали. Они копили силы, говорили со своими главным подопечными — запретить это было никак невозможно. И наконец драконам повезло: они нашли свою иголку в стоге сена. Отыскали того, кого можно было довести до самоубийства с высокой вероятностью на Тургор. И Тургор случился — чем Цвета не преминули воспользоваться. И теперь его положению угрожал этот дракон, ибо, обладая человеческой душой, он мог войти сюда.
— Кажется, у них наконец-то получилось, — мягко и вкрадчиво прошептал он мечу, которым удерживал разрыв в скрижали Цвета уже долгие столетия, — они наконец-то попали пальцем в небо. И как же они на него молятся. И он придёт сюда, о да, непременно придёт. А что будет дальше… А никто не знает, что будет дальше. Если они хотят рискнуть — мы с тобой всегда готовы, не так ли?..
Впрочем, меч ничего ему не ответил. Лишь печально замерцал синими искрами, которые пробегали по абсолютно чёрному лезвию. Как забавно. Этот клинок драконы считай, что сами вложили ему в руки, запечатывая здесь навсегда. Ну, так если вместо честной смерти они предпочли вечное мучение — так даже лучше. И для них, и для него.
Что ж, пусть приходит. Там, где риски — там и новые возможности. Драконы даже не представляют, до какой степени подставляются с этим полукровкой. Он обрушит на него всю память человеческой расы… И его собственной, и всех тех, кто жил под пятой драконов. Кажется, у него появился шанс получить отличного преемника своего дела, а самому, наконец, уйти на покой. Ступай же сюда, юный дракон… здесь тебя ждут так, как ещё не ждали нигде и никогда…
