Сполохи - [21]
Теперь он выкроит вечер-другой и построит лодку. Потому что в каждом доме при реке должна быть лодка, когда в доме есть мужик. Как должны быть женские приколки у зеркала, стертая подкова над воротами. Он будет ладить лодку. Сухая тонкая стружка будет падать в мураву, в раструшенное по двору сено. Придут куры и разгребут стружку лапами. За работой с забора будет наблюдать внимательно кот. Советом и делом придет помочь Борейко. Накроет Валя стол. «Крепка Советская власть!» — одобрительно крякнет Борейко, закусывая малосольным огурцом. Потом сбегает за лошадкой, повезет лодку к речке. Мимо палисадников с бордовыми и розовыми махровыми маками, мимо кустов красной смородины. По дороге, как всегда, будут прыгать воробьи. «Вон там, у нашей крамы, — скажет им Борейко, — моя старуха просыпала пшено. Вы же ее знаете — растяпа!..» За околицей в ельнике заступит дорогу ежик и свернется, навострит иголки. «Твою махолку!..» — усмехнется Борейко. Ладно, лежи себе, братец, обороняйся, мы стороной объедем, чабрецом и кипреем. И пока они будут возиться с лодкой на берегу, в тростниковой дали будет неподвижно белеть цапля.
Валя придет полоскать белье: ты плыви, плыви, я ж не просто полоскать пришла, я ж поглядеть пришла на тебя в нашей лодке.
Валя станет полоскать белье, и руки и ноги ее будут пахнуть рекою.
А река в свою очередь будет пахнуть женщиной, матерью.
Водяная курочка просеменит по ряске, оглянется и скроется в камышах. Чайка упадет на воду, пробьет в птичьем зеркале дырку. И волны пойдут во все стороны, зеркало станет кривым, как в комнате смеха ЦПКиО. И точно бы засмеется над собой, вроде бы по-глупому заверещит сорока. Но не думайте, она далеко не глупа, об этом всякий воробей вам скажет. Утка вскрикнет, и с досадою ухнет выпь. Встрепенется чучковский участковый Михась свет Иванович. Но вороны все равно будут ссориться с чайками, пока плотва и уклея не заштопают зеркальную сорочку реки.
И Кучинский сплывет к тихой старице, бесшумно окуная ясеневое весло, уважая тишину и реку, станет здесь в травах. Перяные бело-красные поплавки будут чутки в теплой воде к движениям рыбы.
А зайдет туча, из-под тучи подует ветер — трава заговорит, и на берегу подадут голос собаки…
Валя покорно встала, взглянула на него с кроткой улыбкой, и он вдруг увидел беззащитную белую полоску по вырезу платья, вдруг понял, как красивы ее загорелые полные руки.
Они пошли к машине, безотчетно чувствуя, что между ними заключен тайный союз, быть может, называемый нежностью.
За ними увязалась оса, села с ними в машину, подъехала до базара.
На полпути к Чучкову Кучинский свернул на лесную дорогу. Так было не ближе, но и не дальше, впереди был брод через ручей, да не про его «газика».
Вообще же, такой дорогой лучше ходить, чем ездить.
Леса тянулись смешанные, а значит, грибные. По обочинам росли мокрые валуи и веселые сыроежки. И уже начинали выскакивать подосиновики и боровики. Пока встречались отчего-то исключительно крупные, литые ребята по полфунта весом. Десятка таких грибов за глаза хватало на жаренку.
И вообще, грибы здесь были хорошим подспорьем хлебу. Уж какие-нибудь да росли, не летом, так осенью. Осень вообще не обманывала эту землю, приходила, что называется, золотой. Рядовок, зеленок, рыжиков, опенков, подкопытников, белянок, серушек, свинушек, волнушек, черных груздей, валуев, маслят, на худой конец — скрипиц набирали за пару часов целый кош, сплетенный на пуд бульбы.
Минули ручей, в стороне осталась лесничовка, там дымилась банька, поднялись на вересковую гриву и спустились с нее в черемухи и олешник, в заячью капусту и малинники, солнце было то слева, то справа, проехали сухой дорогой вдоль златожаркого бора, и вновь потянулись черничные ельники, березняки, осинники. Завалиться бы на спину, разбросать руки-ноги в стороны, похрапеть бы всласть, как Иванушка-дурачок.
Никто им не встретился. Только на кордоне за загородкой из жердей мелькнул полосатый черно-белый поросенок, дитя внеклассовой любви — холеной домашней свиньи и неотесанного вепря, из картофельной ботвы поднял голову и настороженно покосился петух, да к дороге вышел и побрехал, одновременно помахивая хвостом, кобель. Точно не бранился, а звал на чарку. Еще видели стадо гусей на речке, заросшей ольхами. Стадо принадлежало леснику. Гусей отпустили на волю, на свои хлеба, когда подрос молодняк, и не будут разыскивать до глубокой осени. В чучковских краях так поступали многие. По осени хозяин обычно недосчитывается лишь одной-двух птиц.
Кучинский притормозил здесь, чтоб посмотреть огород и поле лесника: на глухих хуторах иногда встречались любопытные культуры самодеятельной, спонтанной селекции. В саду было выставлено около десятка ульев. Под каждой яблоней росла конопля. Эта конопля была пожертвована тле — тля наваливалась на нее и не трогала яблонь.
Вот круг извечных забот, подумал Кучинский: смотри за лесом, паши землю, запаси пудов двести сена корове на зиму, насуши впрок грибов, детей нарожай да вырасти.
Он заглушил мотор.
— Я наберу для тебя ведро грибов, а ты для меня — горсть земляники, — сказал Юлий. — Хорошо?
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».