Список мечт. Повести и рассказы - [36]

И просто из любопытства хочется узнать, как им удаётся сохранять такие долгие и честные отношения? В чём секрет семейного счастья?

Каких-то особых поводов для совместной встречи семьями до сих пор не возникало. Была надежда на 55-летний юбилей Игоря Васильевича, но… Мы с мужем поздравили юбиляра в его офисе большим букетом с подарком, и дальше этого тема не пошла.

Мои попытки восстановить «статус-кво» в отношениях наших семей, позвать его с семьёй к нам на дачу и там познакомиться всё время мягко отклонялись. «Да, надо бы, конечно. Но как-нибудь в другой раз».

Игорь по-прежнему, по-военному твёрдо, держал оборону своей семьи. В чём там причина?

«Возможно, ты будешь шокирована», — что значит эта фраза в звонке Наташи?

Что произошло? Не о наводнении же в соседней области она мне хочет сообщить, не о международной обстановке в мире. Если звонит мне, незнакомой с ней, но знакомой с её мужем, то речь пойдет только о нём. Ясно, это факт.

Вот и дверь в подъезд. Как всегда, когда торопишься, заедают кнопки домофона. Лифт, мой этаж, кручу ключ в замочной скважине и тут же — звонок телефона. Час пробил!

— Лена? Это опять Наташа Воронцова. Тебе сейчас удобно говорить?

Открываю дверь как можно тише, беззвучно поворачиваю защёлку на двери. Не откладывать же снова разговор! Выдыхаю мимо трубки и возможно тихим, не выдающим моё взволнованное состояние голосом, отвечаю:

— Да-да, конечно, я уже дома. Всё нормально, слушаю тебя.

Я вспомнила, откуда у неё мой номер телефона. Игорь, заручившись нашим согласием, оставлял ей наши с мужем номера. На случай, если ей понадобится помощь во время пребывания его в дальней командировке.

Голос в трубке на минуту замолк, и, выдохнув, Наташа выпалила без запятых и взятия воздуха в лёгкие:

— Лена, я понимаю, мы мало знакомы, мы не виделись ни разу. Но я звоню тебе, потому что муж говорил о тебе, что ты можешь выслушать и не осудишь. Тянуть не буду, сразу скажу: я решила развестись с Игорем, — произнесла она эту тираду так, как будто весь вечер накануне заучивала текст и сейчас старалась не пропустить ни одного слова.

Я не сразу нашлась, что сказать в ответ. Тут Станиславский бы меня похвалил. Знаменитая пауза у меня была выдержана классически. И ещё одна пауза. Перебор, конечно. Но, может, великий режиссёр и одобрил бы, не каждому дано — две сразу!

Ну вы блин, даёте! Ёлки-моталки, — хотелось мне сказать что-то в этом духе. Или что ещё в таком случае говорят, чтобы ничем не выдать своё истинное отношение к происходящему?

Но я ничего не успела сказать. Наташа третьей паузы мне не дала.

— Лена? Ты слушаешь меня? — Настойчиво-вопросительно обратилась ко мне собеседница. — Я же предупреждала, что тебя, возможно, шокирует то, что я скажу. Может, ты не хочешь со мной общаться на эту тему? Ты сразу скажи, я не напрашиваюсь. Но, поверь, мне не с кем больше об этом поговорить. Вообще не с кем. Я уже два года живу в глухой деревне, в городе бываю очень редко. Точнее сказать, вообще не бываю. Но мне нужно, чтобы хоть кто-нибудь выслушал меня…

Ничего себе поворот! Наташа в деревне. Одна?

Игорь говорил, что после ухода матери-старушки остался дом на живописном холме. В не такой уж и заброшенной деревне, а вполне себе процветающем селе вдоль оживленной трассы. Название такое красивое, я запомнила — «Привольное». И недалеко от города — три часа на машине. А где есть дорога — там есть жизнь.

Несколько лет подряд он ездил туда в отпуск. Иногда, он говорил, с ним ездила и жена. Что-то чинил, что-то достраивал. Мечтал когда-нибудь оставить дела в городе и переселиться с ней в благодатные просторы. Где есть свой дом, огород. И можно во дворе поселить столько собак, сколько сможешь прокормить. А в городе — только шпиц!

Есть же племя собаководов, я себя к ним не отношу, но увлечения своих друзей всегда поддерживаю и разделяю. Вот только если кролик? Он же всё время что-то должен есть? А на работу уйдёшь, вдруг ему не хватит еды?

Все эти мысли пронеслись по лабиринтам моего мозга в несколько секунд. Трубка-то у уха, собеседница ждёт моей реакции, надо же что-то сказать!

С одной стороны — моё обычное женское любопытство. Почему Наташа в деревне живёт одна уже два года? И я об этом от Игоря ничего не слышала. Хотя, ну что удивляться, — он и раньше держал свою семейную жизнь закрытой от посторонних глаз и ушей.

А с другой стороны — если Игорь не говорил мне об этом целых два года, значит, не хотел. Тогда почему я должна выслушивать такие новости не от него самого, а от его жены? Которая меня вообще ни разу в жизни в глаза не видела? Не будет ли это предательством по отношению к Игорю, которого я считаю своим другом?

Ситуация…

Не успеваю ничего сказать, как снова голос в трубке:

— Мы с ним разные люди, мы не можем быть вместе. В общем, я отсекаюсь. Ты слышишь меня, Лена?

Отсекаюсь? — Вот это слово, новое для меня, резкое, рубленое, в словаре мною невиданное, не слышанное никогда раньше, вернуло меня к действительности.

Сказать такое после тридцати лет брака? После того, как выросли дети, как пройдено много тысяч километров вместе, проговорено, прожито…